ТЕМА 6. ПОНЯТИЕ ЗНАКА И СЕМИОТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

 

Терминологический минимум: семиотика, синтактика, семантика, прагматика, знак (индекс, икона, символ), означающее, означаемое, принципы языкового знака, языки-субституты.

 

Большое влияние на формирование семиотических взглядов лингвистов оказала семиотика – наука о знаковых системах в природе и обществе. Она изучает природу знаков и знаковые ситуации, виды знаков, операции над знаками. Естественно, что семиотика обобщает данные многих гуманитарных наук, и в первую очередь логики.

Родоначальник семиотики – Чарлз Сандерс Пирс (1839–1914), американский философ-прагматист, психолог, логик. Семиотическому анализу Ч.С. Пирс подверг логические, математические, физические, психологические, религиозные понятия, пытаясь создать «универсальную азбуку отношений».

Семиотика, по Ч.С. Пирсу, – учение о знаках, «ценоскопическая наука о знаках» (используется термин, введенный Бентамом) – наука, которая ограничивается изучением повседневно наблюдаемых феноменов. Семиотика в основном совпадает с логикой – «наукой о необходимых законах мышления или, еще лучше (ведь мышление всегда осуществляется с помощью знаков), она есть общая семиотика». Отождествление логики и семиотики основано на том, что мышление, познание и сознание возможны только с помощью знаков: «любое мышление должно необходимым образом быть в знаках», «у нас нет возможности мыслить без знаков», «всякая мысль есть знак». Нечто «не есть знак, пока оно не используется в качестве такового, т.е. пока оно не интерпретируется мышлением и не адресуется некоему сознанию».

Ч.С. Пирс определял знак следующим образом: это «нечто заменяющее для кого-то что-либо в некотором отношении или качестве», «знаком является все, по чему можно судить о чем-либо другом».

Поскольку познание Ч.С. Пирс понимает как процесс, а процесс этот осуществляется в знаках, то и сами знаки должны рассматриваться в их процессуальных характеристиках. Обычно мысли транслируются в социуме в знаковой форме, с которой они никогда полностью не совпадают, а понимание знаков представляет собой процесс приближения к содержанию, фиксированному с помощью знака.

Для американского логика знак «обращен к кому-то, т.е. порождает в сознании этого лица эквивалентный знак или более развитый знак. Знак, который он порождает, я называю интерпретантом первого знака. Знак стоит вместо чего-то иного, вместо объекта. Но он стоит вместо объекта не в любом отношении, а в отношении к некоторой идее». Он отмечал, что между бесконечностью интерпретации и конечностью индивидуального сознания, в котором всегда есть предел интерпретации, существует противоречие.

В основании всех классификаций Ч.С. Пирса лежат составляющие семиозиса – знак и его отношение к объекту и интерпретанте. Знаки рассматриваются с точки зрения трех базовых категорий: качества, существования, закона знака. «Взятый сам по себе, знак выступает либо, во-первых, как проявление чего-либо вовне (appearance), и тогда я называю его квалификатором (qualisign); либо, во-вторых, является отдельным предметом или событием, и тогда я называю его сингулятором (sinsign); либо, в-третьих, как знак некоторого общего типа, и тогда я называю его классификатором (legisign)».

По признаку отношения знака к объекту выделяются, во-первых, индексы (index), знаки-индикаторы – они устанавливают факт физической связи между предметом и знаком. Например, дым как признак костра физически связан с костром и является его знаком, стук в дверь физически связан с человеком, производящим его, и т.п. Если устранить объект, индекс перестанет быть знаком. Во-вторых, выделяются иконические знаки, знаки-изображения (icon), связанные с объектом отношениями подобия или сходства. Ч.С. Пирс выделяет подклассы иконических знаков: а) образы-изображения – фотографии, портреты, скульптуры, образы-представления, вызванные воздействием музыки; б) диаграммы (схемы, чертежи), в) метафоры. Ч.С. Пирс утверждает, что перевод условного знака в иконический может способствовать приросту информации, поскольку условный знак включается в иную содержательную систему.

Третий тип знака – символ (symbol) – не имеет с обозначаемым ничего общего; «это репрезентамен, который выполняет свою функцию независимо от какого-либо сходства или аналогии и равным образом независимо от фактических связей, но исключительно в силу того, что он интерпретируется как репрезентамен». Его связь с объектом условна, никакие изначально присущие объекту свойства не предполагают этой связи и не делают ее необходимой. Если исключить символ из отношения интерпретации, то он потеряет свои знаковые свойства. Естественный язык для Ч.С. Пирса – слова, знаки, которые большей частью относятся к символам.

При жизни философские и особенно семиотические идеи Ч.С. Пирса были известны узкому кругу американских ученых, а после его смерти едва не были преданы окончательному забвению. Однако в настоящее время трудно найти работу по теоретической или прикладной семиотике, в которой бы не использовались идеи Ч.С. Пирса.

Иное направление развития идей Ч.С. Пирса мы находим в трудах американского философа Чарльза Уильяма Морриса (1901–1979). Именно в них семиотика впервые представлена как самостоятельная наука. Поскольку в своих теоретических построениях Ч.У. Моррис опирается на господствовавший в ту эпоху позитивистский подход к научному исследованию (в частности, на позиции бихевиоризма), он определяет язык как целенаправленное поведение. Такой ограниченный взгляд на предмет исследования, не позволявший объяснять всю сложность психической жизни человека, имел, однако, определенное эвристическое значение в философии 1920–40-х гг. Отказавшись вслед за поведенческой психологией от опоры в определении знака на постулаты о ментальных объектах и процессах, Ч.У. Моррис трактует его как сумму условий, достаточных для его формирования, намечая тем самым оригинальную интерпретацию знака как отношения.

Ч.С. Пирс вплотную подошел к идее знакового опосредования сознания. Это было вполне осознано Ч.У. Моррисом, который сделал попытку использовать достижения семиотики для исследования сознательного поведения. Моррис создает проект развития семиотики – «полноправной науки, изучающей вещи и свойства вещей в их функции служить знаками», семиотику он называет «инструментом всех наук, поскольку любая наука использует знаки и выражает свои результаты с помощью знаков». При этом ученый претендовал на создание семиотики, способной унифицировать науки, очистить и упростить язык науки и помочь объяснить поведение и сознание человека.

Он не считает языковой знак центральным, главным; любой предмет, включенный в определенные отношения, может стать знаком. В качестве необходимых компонентов семиозиса им называются: знаковое средство (знаконоситель) – то, что выступает как знак (sign vehicle), десигнат – то, к чему относится или на что указывает знак, воздействие (effect), в силу которого вещь оказывается для интерпретатора знаком, интерпретатор.

Свойства знака реляционны, они приобретаются объектами, участвующими в семиозисе. Как следствие возможен потенциальный семиотический континуум, в котором по отношению к каждому объекту или ситуации могут быть выражены все степени семиозиса. Моррис выделяет разделы семиотического учения: трактовка измерений семиозиса, типология значений в связи с типологией видов деятельности, роль знаков в познании и регуляции социальной жизни.

Таким образом, намечается несколько позиций в понимании знака. Первая, идущая от стоиков, утверждает двусторонность знака, единство значения и формы его представления. Вторая связана с именем Рудольфа Карнапа (1891–1970), который понимал знак как форму выражения (sign expression). Третья представлена позицией Ч.У. Морриса: знак есть отношение некоторых факторов, способствующих образованию знаковой ситуации. Дальнейшие пути формирования семиотики как науки, ее основные проблемы представлены в работах Юрия Сергеевича Степанова[1] (1930–2012).

В соответствии с кругом проблем, решаемых семиотикой, в ней, вслед за Ч.У. Моррисом, обычно выделяется три раздела: синтактика, которая изучает отношения знаков друг к другу в пределах данной знаковой системы, семантика, изучающая отношение знаков к обозначаемым предметам и явлениям, прагматика, которая исследует отношение использующих знаки к самим знакам.

Знаком в семиотике называют всякий преднамеренно воспроизводимый материальный факт, предназначенный служить средством передачи информации, находящейся вне этого факта. Как видим, термин знак употребляется в семиотике очень широко. Знак равен любому замещению, представлению. Знак – это любой материальный носитель социально значимой информации.

В семиотике выделяются общие свойства знаков, не зависимые от характера системы.

1. Материальность. Знак – материальный, чувственно воспроизводимый факт, поскольку человека способен воспринимать только вещественные объекты.
2. Воспроизводимость. Все знаки, в том числе и языковые, не создаются всякий раз заново, а воспроизводятся в речевых процессах.
3. Условность. Знак конвенционален, его значение формируется совокупными усилиями социума и является обязательным для всех его членов.
4. Информативность – это способность знака передавать некоторое содержание (характер представляемой информации при этом может быть различным). Свойство знака служить средством передачи информации называют информативной функцией знака. Смысл существования знака и состоит в реализации этой функции.
5. Противопоставленность другим знакам по содержанию и форме, в противном случае знаки перестают различаться и быть носителями информации. Виды противопоставленности знаков могут быть различными, в зависимости от них могут формироваться специфические знаковые системы.

Все знаки семиотика разделяет на естественные (природные) и условные (искусственные). Если рассматривать жаркое солнце как знак лета, снег как знак зимы и т.д., то обнаруживается, что все эти и подобные им знаки являются частью того предмета или явления, которое замещается. Поэтому точнее называть их признаками. Они связаны с предметом причинными отношениями или отношениями сходства, и в этом случае точнее говорить о знаковом использовании признаков.

Условные знаки, или собственно знаки, специально предназначены для формирования, хранения и передачи информации, для представления и замещения предметов и явлений, суждений и понятий. Условный знак не является частью того, что передает – он лишь указывает на предмет. Эта способность знака указывать на предмет, быть соотнесенным с предметом называется репрезентативной функцией условного знака. Условные знаки и системы знаков различаются назначением, структурой.

По отношению к объективной действительности язык выступает как средство ее идеализации, снятия предметности. По отношению к мыслительному содержанию каждого из коммуникантов – как средство объективации, опредмечивания индивидуального мыслительного содержания.

В процессе знакообразования обнаруживается ряд важнейших свойств языка. Среди них особо выделяется его познавательно-репрезентативная функция – свойство опосредованно (через мышление, концептуальную систему индивида) выражать, закреплять и хранить результаты социально-исторического опыта и познавательной деятельности людей, выражать различные коммуникативные задания. Но эта функция не является специфической для языка – она реализуется и в других знаковых системах, хотя характер представления социально-исторического опыта в языке и других семиотических системах различен (зависит от их специфических свойств).

Важная отличительная черта языка – антропоцентрический принцип его устройства, т.е. способность говорящего присваивать язык в виде значений в процессе его применения. В процессе речевой деятельности (смыслоречепорождения) происходит объединение субъективного и интерсубъектного как в языке, так и в познании. Именно объективно-субъективная сторона языка предопределяет и специфику его семиотической структуры: а) лингвисты выделяют единицы языка и единицы речи; б) знаки языка обнаруживают свойство двойной референции: они соотносятся с предметами как номинативные и предикативные знаки; в) проявляется и свойство двукратной репрезентации – в системе и в речи (все сказанное касается системоцентрической модели языка как научного объекта).

Таким образом, язык представляет собой сигнификативно-коммуникативную систему, уникальную по структуре, универсальную по коммуникативному назначению, способную интерпретировать как любую деятельность, так и любую систему знаков, в том числе саму себя. Способность языка описывать самое себя называется метаязыковой функцией.

Эмиль Бенвенист (1902–1976), определяя специфику языка как знакового образования, отмечает, что он осуществляет семиотическое (знаковое) моделирование, служит универсальной семиотической матрицей, на которой можно вторично построить практически неограниченное число разнообразных знаковых систем – субститутов. Они замещают языковые знаки, обособляясь от них и на определенном этапе развития приобретая специфические черты в организации, не зависимые от естественного языка. К таким системам можно отнести знаки физической, химической и иной символики, искусственные языки (новиаль, окциденталь, идо, воляпюк, эсперанто, интерлингва и др.), «запасные языки» свиста, жестов.

Формализованные искусственные языки возникают как продолжение и специализация естественного языка. Создание специальной символики и особенно систем формул открывает в науке новые возможности:

• рационально построенные системы знаков позволяют наглядно (обозримо) выразить соотношение между изучаемыми идеальными и материальными объектами;
• знак облегчает логические операции;
• совершенствуется терминология, так как повышается ее однозначность;
• с помощью знаков-субститутов компактно фиксируются понятия (физические, математические и др.), для которых в обычном языке нет названий;
• фиксация понятий в знаках позволяет передавать информацию по техническим каналам связи и обрабатывать ее с помощью автоматических устройств.

Язык как знаковая система отличается от всех специализированных знаковых систем рядом признаков:

1. Неязыковые знаковые системы предназначены для передачи ограниченной информации, а в ряде случаев – уже известной. Язык же – универсальное средство формирования (создания), хранения и передачи мыслительного содержания. Отсюда количественное и качественное богатство языка по сравнению с другими системами знаков.

2. Сфера употребления специализированных знаковых систем ограничена, язык же, применяясь в различных сферах человеческой деятельности, развивает вариантность форм и значений. (Вспомним социальную и территориальную дифференциацию языка, стилевое расслоение литературного языка и под.).

3. Специализированные знаковые системы создаются в результате разового соглашения, имеют искусственный характер. Язык же возникает естественным путем и развивается постепенно в процессе функционирования.

4. Как конкретно-историческое явление и порождение ряда эпох и поколений, язык сохраняет избыточные черты, противоречивые образования. В специализированных знаковых системах это исключено: они создаются сознательным актом воли, имеют продуманный, логический характер. Когда такая система перестает удовлетворять потребностям общества, происходит ее замена (например, замена дорожных знаков, которые перестали удовлетворять потребностям безопасного движения). Язык же практически не подчиняется сознательной регулировке, а потому в нем обнаруживаются так называемые избыточные явления: категория рода имен существительных в русском языке, утратившая семантическое обоснование, наличие двух падежных форм в родительном и предложном падежах, несклоняемые имена существительные, избыточные глаголы (полоскать, мурлыкать, капать), дефектные глаголы (победить, убедить) и др.

5. В значение языкового знака может входить эмоциональный компонент: идти, ковылять, плестись, тащиться; глаза, очи, гляделки, зенки, буркалы; в других знаках этот компонент, как правило, отсутствует.

Среди лингвистических исследований языка как специфической знаковой системы особое место принадлежит теоретическому наследию швейцарского лингвиста, профессора Женевского университета Фердинанда де Соссюра.

Лингвистическая разработка знаковой сущности естественного языка была начата Ф. де Соссюром, который первым в истории языковедения наиболее полно и последовательно представил попытку изложения целостной теории языка как системы знаков. По Ф. де Соссюру, перед лингвистикой стоят три задачи: описывать все языки синхронически и диахронически, определять действующие в языке законы, определить самое себя, установив свои границы.

Ф. де Соссюр отделяет язык от речевой деятельности: «Взятая в целом, речевая деятельность многоформенна и разносистемна; вторгаясь в несколько областей, в область физики, физиологии и психики, она, кроме того, относится и к индивидуальной и к социальной сфере; ее нельзя отнести ни к одной из категорий человеческой жизни, так как она сама по себе не представляет ничего единого. Язык же, наоборот, есть замкнутое целое и дает базу для классификации. Отводя ему первое место среди всех и всяких явлений речевой деятельности, мы тем самым вносим естественный порядок в такую область, которая нынче разграничена быть не может»[2]. Лингвистика, по Ф. де Соссюру, должна войти в семиологию: «Можно, таким образом, мыслить себе науку, изучающую жизнь знаков внутри общества; такая наука явилась бы частью социальной психологии, а следовательно, и общей психологии; мы назвали бы ее семиология… Она должна открыть нам, в чем заключаются знаки, какими законами они управляются».

«Материалом лингвистики являются прежде всего все факты речевой деятельности человека». Другое дело, что научный объект лингвистики создается не копированием языка-феномена: «В лингвистике объект вовсе не предопределяет точки зрения; напротив, можно сказать, что здесь точка зрения создает самый объект; вместе с тем ничто не говорит нам о том, какой из этих способов рассмотрения данного факта является первичным или более совершенным по сравнению с другими».

Что же такое язык для Ф. де Соссюра? Во-первых, «…язык не есть некая сущность, имеющая самостоятельное бытие, он существует лишь в говорящих»; «…в языке все психично, включая и материальные, и механические проявления»; «сущность языка …не связана со звуковым характером языкового знака». Ф. де Соссюр отмечает, что звук является сложным акустико-артикуляционным единством и образует физиолого-мыслительное единство с понятием.

Важно еще раз акцентировать различие языка и речевой деятельности в концепции Ф. де Соссюра: «…понятие языка не совпадает с понятием речевой деятельности вообще; язык – только определенная часть – правда, важнейшая часть – речевой деятельности. Он является социальным продуктом, совокупностью необходимых условностей, принятых коллективом, чтобы обеспечить реализацию, функционирование способности к речевой деятельности, существующей у каждого носителя языка». Как правило, отсюда делается вывод, что язык – явление социальное, и на этом основании язык и речь в концепции Ф. де Соссюра противопоставляются. Однако для Ф. де Соссюра язык хотя и «нечто усвоенное и условное», но не являющееся общественным установлением, во всех отношениях сходным с другими. Человека отличает не речевая деятельность как говорение, а «способность создавать язык, т.е. систему дифференцированных знаков, соответствующих дифференцированным понятиям». Языковую способность – «способность более общего порядка, которая управляет знаками» – Ф. де Соссюр отделяет от речевой способности как говорения. Анализируя акт речевого общения, Ф. де Соссюр отмечает, что «словесный образ не совпадает с самим звучанием и что он столь же психичен, как и ассоциируемое с ним понятие».

Что такое язык для Ф. де Соссюра? «Язык – это клад, практикой речи отлагаемый во всех, кто принадлежит к одному общественному коллективу, это грамматическая система, виртуально существующая у каждого в мозгу, точнее сказать, у целой совокупности индивидов, ибо язык не существует полностью ни в одном из них; он существует в полной мере лишь в коллективе». И здесь же: «Язык не деятельность говорящего. Язык – это готовый продукт, пассивно регистрируемый говорящими; он никогда не предполагает преднамеренности, и сознательно в нем проводится лишь классифицирующая деятельность». Таким образом, очевидно, что язык для Ф. де Соссюра – это совокупность познавательных структур, соотнесенных с акустическими образами, а через них – со звуковыми оболочками. Эти структуры принимаются коллективом, создаются в коллективе, но не на основе договора, а на основе речевой практики. Поэтому язык можно локализовать «там, где слуховой образ ассоциируется с понятием», поэтому ни создавать, ни изменять язык индивид не может. Языковые знаки психичны, они «локализуются в мозгу», имеют реальное психическое бытие. Языку учатся, и, лишившись дара речи, человек сохраняет язык – способность понимать знаки как познавательные структуры.

Такой интерпретации не противоречат основные положения знаковой теории Ф. де Соссюра. Они таковы: 1) »Мы называем знаком комбинацию понятия и акустического образа, но в общепринятом употреблении этот термин обычно обозначает только акустический образ»; слово, по Ф. де Соссюру, может быть «знаком лишь постольку, поскольку в него включено понятие, так что чувственная сторона знака предполагает знак как целое»; 2) «...обе стороны языкового знака психичны и связываются в нашем мозгу ассоциативной связью...»; 3) »языковой знак связывает не вещь и ее название, а понятие и акустический образ. Этот последний является не материальным звучанием, вещью чисто физической, а психическим отпечатком звучания, представлением, получаемым нами о нем посредством наших органов чувств»; «слова языка являются для нас акустическими образами»; 4) «языковой знак есть, таким образом, двусторонняя психическая сущность», а сам язык – это «система знаков, в которой единственно существенным является соединением смысла и акустического образа, причем оба эти элемента знака в равной мере психичны».

Определив свое понимание знаковых единиц, Ф. де Соссюр выделяет принципы лингвистического знака.

1. Произвольность. «Языковой знак произволен. Означаемое и означающее связаны произвольно. Понятие не связано никаким внутренним отношением со звуковым комплексом, точнее, с акустическим образом». Нет никаких внутренних, природных отношений между звуковым комплексом (точнее, акустическим образом) и понятием.

Говоря о мотивированности языкового знака внутрисистемными отношениями знаков, Ф. де Соссюр выделяет категорию значимости знака. Важно, что значимость знака в целом никогда не вытекает из суммы значимостей его частей, т.е. мотивационные отношения нельзя приравнять к простому сложению «значений» разных частей слова. Как говорит сам Ф. де Соссюр, «poir × ier не равно poir + ier; «Такая единица как désireux «жаждущий», распадается на две единицы низшего порядка (désir – eux), но это не две самостоятельные части, попросту сложенные одна с другой (désir + eux), а соединение или произведение двух взаимосвязанных элементов, обладающих значимостью лишь в меру своего взаимодействия в единице высшего порядка (désir ×eux)».

Актуально для современной лингвистики и утверждение Ф. де Соссюра о том, что произвольность знака ограничивается единством ассоциативных и синтагматических отношений единиц языка, т.е. мотивационными отношениями разного порядка.

Принцип произвольности Соссюр считает ведущим, так как он подчиняет себе всю лингвистику знака.

2. Принцип линейности означающего. «Означающее, являясь по своей природе воспринимаемым на слух, развертывается только во времени и характеризуется «заимствованными» у времени признаками: а) оно обладает протяженностью и б) эта протяженность имеет одно измерение – это линия». Элементы следуют один за другим, образуя цепь, и не могут возникать одновременно. На письме временная последовательность означающих заменяется пространственно-графической. Принцип линейности Ф. де Соссюр полагает столь же важным, как и принцип произвольности.

Положение о том, что любые знаки языка образуют линейную последовательность, очевидно, если под означающим понимаются реальные физические звуковые протяженности, наделенные значением. Но у Ф. де Соссюра означающее – психичный акустический образ, соотносящийся с психичным же означаемым. Это явное противоречие в системе ученого: утверждая принцип линейности означающего, необходимо последовательно признать его вещественность, субстанциальность. Если же считать означаемое психичным, но необходимо лишить его свойства линейности.

3. Принцип изменчивости – неизменчивости языкового знака. «Единственный реальный объект лингвистики – это нормальная и регулярная жизнь уже сложившегося языка», – утверждает Ф. де Соссюр, однако «исторический фактор» господствует в языке и исключает внезапное его изменение. Знак изменяется, потому что его коммуникативное существование не прерывается; каковы бы ни были факторы, действующие на язык и изменяющие его, они всегда приводят к сдвигу отношения между означаемым и означающим. Так, латинское necāre «убивать» превратилось во французском языке в noyer «топить» (в воде), но факторы, приведшие к такому сдвигу отношений означаемого и означающего, установить практически невозможно.

«Язык коренным образом не способен сопротивляться факторам, постоянно меняющим отношения между означаемым и означающим. Это одно из следствий, вытекающих из принципа произвольности знака». Однако Ф. де Соссюр настаивает на том, что произвольность языка резко отличается от всех прочих общественных установлений. Поэтому язык не представляет собой системы, организуемой по воле говорящих. Нельзя «рассматривать язык как простую условность, доступную изменению по воле заинтересованных лиц» – этому препятствует «действие времени, сочетающееся с действием социальных сил; вне категории времени языковая реальность неполна, и никакие заключения относительно ее невозможны».

Именно здесь суть процесса знакообразования, корень всех лингвистических и семиотических проблем. Изменчивость проистекает из принципа произвольности. Поэтому, с одной стороны, теоретически можно изменить всю языковую систему, на которую совокупно действуют факторы, изменяющие как означаемые, так и означающие. С другой стороны, необходимость быть в состоянии коммуникативной пригодности требует действия в системе принципа неизменчивости. Употребление единиц языка – не следствие простого договора. Языковой единице подчиняются, а не принимают: «Языку как бы говорят: «Выбирай!», но тут же добавляют: «...вот этот знак, а не другой! Не только отдельный человек не мог бы, если бы захотел, ни в чем изменить сделанный уже языком выбор, но и сам языковой коллектив не имеет власти ни над одним словом; общество принимает язык таким, какой он есть».

Каковы же факторы стабильности языка? Во-первых, произвольность защищает язык от всякой сознательной попытки его изменить: нет оснований для предпочтения одного знака другому. Во-вторых, неизменчивость языка стабилизируется и множественностью знаков любого языка, и свойством открытости языка – способностью его порождать все новые и новые элементы. Число элементов любого языка можно считать бесконечным, а это лишает замену знаков всякого смысла. В-третьих, неизменчивости языка способствует и очень сложный характер языковой системы, развитая система отношений между ее единицами, которую носители языка принимают не осмысливая. В-четвертых, устойчивость знаков языка объясняется и необходимостью сохранения его в состоянии коммуникативной пригодности, устойчивостью общественного сознания, «сопротивлением коллективной косности любым языковым инновациям». По Ф. де Соссюру, язык устойчив в силу и своей социальной природы, и своего существования во времени. Связь с прошлым препятствует свободе выбора. «Язык устойчив не только потому, что привязан к косной массе коллектива, но и вследствие того, что он существует во времени».

Итак, языковой знак, по Соссюру, характеризуется произвольностью, изменчивостью, неизменяемостью и линейностью.

Возможные отношения между различными знаковыми системами можно свести к трем основным видам.

1. Система может порождать другую систему. Например, язык порождает логико-математический формализованный язык, алфавит – азбуку Брайля и т.п.

2. Системы могут быть связаны отношениями гомологии, когда между частями двух семиотических систем устанавливаются корреляции. Например, соответствие знака и цвета, отношение между разными естественными языками.

3. Отношение интерпретирования устанавливается между интерпретирующей и интерпретируемой системами: «…язык в принципе может категоризировать и интерпретировать все, включая и самого себя».

Э. Бенвенист, подчеркивая специфику языка как знаковой системы, пишет, что она является семиотической одновременно и по своей формальной структуре, и по функционированию. Из перечисленных свойств вытекает способность языка сообщать другим системам знаковые свойства. «Язык выполняет семиотическое моделирование, основу которого можно искать также только в языке. Природа языка, его репрезентативная функция, динамизм, роль в жизни коллектива делают его своего рода универсальной семиотической матрицей, такой моделирующей структурой, у которой другие структуры заимствуют основные свойства устройства и функционирования». Такая специфическая особенность возникает потому, что язык обладает свойством двойного означивания: семиотического и семантического. Семиотический способ «присущ знаку и придает ему статус цельной единицы», семантический порождается речью; знак должен быть узнан, речь должна быть понята.

Идеи Ф. де Соссюра нашли отражение в теории глоссематики, разработанной в 30–50-х гг. XX в. Л. Ельмслевом и Х.Й. Улльдалем и частично другими членами Копенгагенского лингвистического кружка. В современной лингвистике изучение знакового аспекта языка связывается, в первую очередь, с именем Ф. де Соссюра, хотя многие положения его семиотической концепции подвергаются критике.

Особое значение приобретают в наше время идеи И.А. Бодуэна де Куртенэ, который считал, что языковой знак определяется отношением между слушающим, говорящим и объективной действительностью. Под влиянием идей И.А. Бодуэна де Куртенэ находились представители Пражского лингвистического кружка. Они полагали, что языковой знак – социальная сущность, служащая посредником между членами одного коллектива и понимаемая только на базе всей системы значимостей, обязательной для всей языковой общности.

Принимая социокультурную перспективу в трактовке языка, Р. Барт рассматривает знаковые системы как носители смыслов в контексте современной европейской культуры. Слово, по Р. Барту, наряду с более или менее устойчивым предметным значением обладает множеством текучих смыслов, приобретаемых им в процессе употребления. Подлинная задача носителя языка не в том, чтобы узнать и правильно употреблять языковые единицы, а научиться активно ориентироваться в социальных смыслах слов. Наличие у слов текучих смыслов обусловливает расслоение национального языка, образование социальных диалектов, «типов письма». Отсюда выводятся способы знакового закрепления социокультурных представлений.

В отечественном языковедении сохраняется традиция рассматривать значение как отражательную категорию, на этом постулате часто строится и семиотическая концепция. Так, В.М. Солнцев[3] рассуждал следующим образом. Значение – отражательная категория, следовательно, оно мотивировано отображаемым явлением. Знак может иметь предметное, смысловое, экспрессивное значение. Предметное значение связывает знак с предметом или классом предметов; смысловое реализует личностный смысл (систему субъективных связей, стоящих за словом).

В силу мотивированности значения слова реалией оно не может быть произвольным в целом. Произвольно только звучание, связь же звучания и значения мотивированна. Поэтому и значение слова как звукового комплекса не есть его отношение к предмету обозначения. Под значением знака понимается стабильная часть понятия. Это минимум признаков, который закрепляется за знаком языка и который необходим, чтобы данный знак приобрел общественную значимость.

К соссюровскому пониманию языкового знака как двусторонней сущности восходит мнение многих современных лингвистов. Сторонники такой позиции утверждают немотивированность связи между означаемым и означающим, а также то, что значение слова – исторически образовавшаяся связь между звучанием слова и тем отображением предмета, которое выражается в языке. Отсюда и делается вывод о двусторонности языкового знака (Слово – знак предмета). Однако, как отмечал В.М. Солнцев, никакой предмет не способен сам по себе указывать на другой. Соотнесение предметов происходит через деятельность человеческого сознания, через образование идеальных сущностей – значений. 3вуковые оболочки слов непосредственно не указывают на предметы действительности. Они соотносятся со значениями. 3начения имеют обобщенный характер, поэтому способны указывать