Голикова Т.А. СУЩНОСТЬ РЕГИОНАЛЬНОГО ЯЗЫКА (ЭТНОПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ) // Наука, культура, образование. — Горно-Алтайск, 2000. № 4/5. - С. 117-120.

 

Вопрос о специфике так называемого регионального языка впервые был поставлен в лингвистической географии, причем исследователей интересовало прежде всего соотношение регионального языка и диалекта.

Появление термина “региональный язык” связано с процессом нивелировки и утраты диалектных различий (Лукьянова, с. 76), деградации диалектов, исчезновением диалектов (Бородина, 1982. с. 30, 36), а также с давно уже исчезнувшими условиями для возможности взаимного непонимания носителями разных диалектов (Бродович, с. 33), что усиливает междиалектные контакты и способствует разрушению представления о престижности именно своей системы (Баранникова, 1983, с. 8). С психолингвистической точки зрения особенно важно, что в пределах одного речевого произведения у жителей сельских местностей “совмещаются исконно диалектные, литературные и просторечные элементы” (Пищальникова, 1989, с. 105; 1993, с. 113). То есть в пределах региона отмечается миксация различных разновидностей национального языка, что, возможно, отражает или смешение схем смыслопорождения, или, напротив, наличие определенных интегративных схем, закономерно репрезентирующихся во всех возможных проявлениях данного национального языка.

Несмотря на то, что диалект или группа говоров коррелирует с понятием субэтноса, в этнографии до сих пор используется понятие территориального диалекта. Но и в этом случае учитывается факт несовпадения диалекта с языком, близкородственных языков и их диалектов (Герд, с. 125). Этнография не учитывает также факт того, что язык современных этносов может члениться не только на наречия, диалекты, говоры, но и на региолекты, интердиалекты, в терминологии А.С.Герда, под которыми понимается “особая форма устной речи, в которой утрачены многие архаические черты диалекта и развились новые особенности”. Это особое языковое состояние, с одной стороны, не достигшее статуса литературного языка, а с другой - не совпадающее с городским просторечием, но являющееся едва ли не основной формой устного общения больших групп этноса на определенной территории (Там же, с. 126).

В 70-80 годы в отечественной лингвистике утвердилось мнение, что диалект как таковой перерождается в региональный язык и является субстратом региональной речи (Бородина, 1980, с. 9; 1982. с. 36).

Некоторые лингвисты утверждают, что в результате подобных процессов сложилось литературно-диалектное двуязычие (Баранникова, 1985, с. 9; Коготкова), т.е. “способность в зависимости от ситуации переключаться с одного кода на другой” (Калнынь, с. 118). Как отмечает Л.Э.Калнынь, в данной ситуации о литературно-диалектном двуязычии можно говорить лишь применительно к лексическому уровню языка, т.е. параллельному употреблению диалектных и литературных слов (Там же, с. 119). Очевидно, что дальнейшее изучение совмещения различных компонентов национального языка в речи является нецелесообразным, поскольку оно лишь констатирует факт, оставляя без внимания вопрос о том, чем обусловлено такое замещение, чем детерминируется функционирование того или иного элемента национального языка на данной территории.

М.Бородина отмечает, что региональный язык характеризуется большей по сравнению с диалектным языком динамичностью: это особое звено в “цепочке” языковых состояний, а также проявление языковых ситуаций; характеризуется большей открытостью системы, большей степенью соприкосновения с литературным языком, даже зависимостью от него ( Бородина, 1982, с. 32-33).

Все перечисленные характеристики регионального языка, на наш взгляд, вполне могут быть отнесены к понятию “разговорная речь”, включающему представление об устной неподготовленной речи. И это вполне понятно, поскольку под регионом М.Бородина понимает “систему взаимосвязанных и взаимозависимых компонентов географической и экономической среды” (Там же, с. 36). Наряду с таким содержанием понятия “регион” определяется как единый природный комплекс, связанный с человеком, с его взаимоотношениями и психологией, бытом, производством. При такой дефиниции регион не совпадает с этническим, национальным, социальным делением мира, а интегрирует ментальные, когнитивные, эмоциональные и иные особенности людей, проживающих на определенной территории, причем такая интеграция осуществляется не вследствие национальной и даже социальной общности индивидов (хотя детерминированность этими факторами не исключается), а вследствие актуализации схем смысло- и речепорождения, наиболее адекватно отражающих совокупности людей. При этом отбор указанных схем осуществляется случайно только на поверхностный взгляд.

Любой этнос формируется в экстремальных условиях региона своего проживания. Эти условия обеспечивают формирование не только особенностей психологии данного этноса (менталитет), но и необходимый уровень процесса переработки и передачи информации, объем и структурированность которой создает картину мира этноса.

Все подобные вопросы в настоящее время ставятся в рамках этнопсихолингвистики. Если этнолингвистика как “раздел языкознания или - шире - направление в языкознании, ориентирующее исследователя на рассмотрение соотношения и связи языка и духовной культуры, языка и народного менталитета, языка и народного творчества, их взаимозависимости и разных видов их корреспонденции” (Толстой, с. 27), имеет давнюю традицию исследования социальных факторов развития языка, национальных, народных, племенных особенностей этноса, используя при этом методы и приемы диалектологии, фольклористики, этнической истории, то этнопсихолингвистика еще не сформировалась в отдельную научную область. По словам А.А.Леонтьева, она изучает “национально-культурную вариантность ... в: а) речевых операциях, речевых действиях и целостных актах речевой деятельности; б) языковом сознании, т.е. когнитивном использовании языка и функционально эквивалентных ему знаковых систем; в) организации (внешней и внутренней) процессов речевого общения” (Леонтьев, с. 192). Такое разведение трех уровней национально-культурной вариантности является продуктивным, поскольку позволяет детально исследовать речевое общение в новом аспекте, хотя и вполне понятно, что языковое сознание, имея собственную структуру, репрезентируется в “речевых операциях, речевых действиях и целостных актах речевой деятельности”.

Этнопсихолингвистика акцентирует несколько факторов языковой эволюции: факторы, связанные с культурной традицией; связанные с социальной ситуацией и социальными функциями общения; связанные с этнопсихологией в узком смысле, т.е. с особенностями протекания и опосредования психических процессов и различных видов деятельности; факторы, определяемые спецификой языка данной общности ( Леонтьев, с. 191-192).

В результате такого разброса предметной области, непоследовательности в разграничении аспектов изучения и акцентирования подчас противоположных явлений этнопсихолингвистические исследования в настоящее время не имеют достаточной цельности и единого теоретического обоснования. Отдельные исследования не выявляют национально-культурной специфики взаимоотношения того или иного языка и этноса, а комплексное изучение проблем, декларируемое многими исследователями, невозможно в силу отсутствия разработанной и хотя бы отчасти унифицированной понятийной и терминологической парадигмы.

В комплексе проблем, которые решает психолингвистика, наиболее важной, по-нашему мнению, является проблема выявления национально-культурной специфики смыслообразования, решение которой позволяет скорректировать многие представления, касающиеся чрезвычайно популярными в современной лингвистике категории картины (образа) мира.

Национально-культурная специфика смыслообразования в межнациональных и межэтнических контактах обеспечивает понимание и сосущестование этнических коллективов. Именно наличие такой специфики позволяет представителям этносов обмениваться национально-культурной информацией независимо от их врожденных физиологических и психических особенностей. Речевые действия носителей разных культур могут стать базой для осознания механизма возникновения и функционирования национально-культурной специфики смыслообразования в разных этносах.

В лингвистике и психолингвистике уже сложилась традиция изучения отражения национально-культурной специфики в языке и речевой деятельности, в большинстве случаев исследования, касающиеся лексики различных языков.

Так, А. Гудавичюс обнаруживает наличие в лексической семантике поверхностный и глубинный уровни отражения культуры (Гудавичюс, с. 17). Поверхностным уровнем отражения культуры исследователь называет такой, “когда особенности культуры народа находят непосредственное выражение в особых единицах лексического уровня языка (безэквивалентная лексика) или в характере этих единиц (словообразовательная мотивированность, метафоризация)...” (там же, с. 18). Глубинный же уровень “кроется в природе самого значения как “сокращенного” понятия, сигнализирующего об объектах действительности (или концептах) при вторичной референции в актах речи” (Гудавичюс, с. 18). Речь, собственно, должна идти именно о национально-культурных особеностях означивания реалий в речемыслительной деятельности.

В этом смысле разграничивает два взгляда на национально-культурную специфику языковых явлений Д.О.Добровольский, утверждая, что, согласно первому взгляду “национально-культурный компонент усматривается только в значении так называемых слов-реалий типа самовар...”, а второй взгляд восходит к идеям В. Фон Гумбольдта о внутренней форме языка и воплощении в языке “духа народа” (Добровольский, с. 39).

В интерпретации Д.О.Добровольского “духовное присвоение действительности” происходит под воздействием родного языка, так как мы можем помыслить о мире только в выражениях этого языка, пользуясь его концептуальной сетью, то есть оставаясь в своем “языковом круге”. Следовательно, разные языковые сообщества, пользуясь различными инструментами концептообразования, формируют различные картины мира, являющиеся по сути основанием национальных культур...” (Там же). Первый подход исследователь называет сравнительным, так как все языковые факты, различающиеся в данных языках, признаются специфическими; второй подход признается интроспективным, так как все специфическое в данном языке исследуется вне сопоставления с другими языками (Там же, с. 40).

Современных исследователей интересует прежде всего интроспективный подход, поскольку сравнительно-историческое языкознание предоставляя огромное количество материала о специфике языковых систем, не решает проблему механизма порождения этой специфики. В связи с этим Д.О.Добровольский справедливо замечает, что интроспективный подход более полно может реализоваться в психолингвистических исследованиях, когда выявляется национальная специфика языка “глазами его носителей” осознающих свои собственные национально-культурных характеристики через их отражение в языке.

В связи с этим представляется целесообразным соотнести понятие нацио-нального (этнического) сознания и понятие национального (этнического) ком-понента сознания (или концептуальной системы в традиции современной пси-хологии, логики, лингвистики, психолингвистики).

Национально-культурная специфика традиционно изучается на различных уровнях организации деятельности социума: физиологическом, нейрофизиологи-ческом, психическом, культурологическом (философском, историческом, лингвис-тическом и т.д.). В перспективе исследования национально-культурной специфики, по мнению Ю.Е.Прохорова, должны ответить на следующие вопросы: 1) каковы параметры отличия речевого общения одной национально-культурной общности от другой? 2) каково значение этого отличия для общения разных национально-культурных общностей на языке одной из них и важность выбора языка? 3) каковы принципы выделения и описания этого отличия? 4) каковы способы элими-нирования этого отличия? (Прохоров, с. 51).

Одним из вариантов ответов на эти вопросы является теория лакун, разрабатываемая Ю.А. Сорокиным. Согласно его теории, “процесс интра-культурного и интеркультурного общения (и на межличностном и на текстовом уровнях) есть процесс конфликтный в силу различий в объеме и структурирования личностного и этнического опытов - как вербальных, так и невербальных” (Сорокин, с. 44). Исследование лакунарной напряженности, зон несогласия культуротаксиса того или иного этноса позволяет выявлять не только национально-культурную специфику смыслообразования, но и обеспечивать реализацию механизма успешной межкультурной коммуникации.

В настоящее время существование концептуальной системы индивида или совокупности концептуальных систем не вызывает сомнения. При необходимом различии картин мира в определенных компонентах или в целом сущность концептуальной картины мира понимается как деятельностная и определяется нами как система информации об объектах, вербализованная в деятельности индивида. Национальная или национально-культурная специфика обусловливается наличием соответствующего компонента в картинах мира индивидов, интеграция которых и обеспечивает национальную (этническую) целостность и самосознание.

Как отмечает В.А.Пищальникова, процесс формирования регионального языка отражает синергетический процесс возникновения новой смыслопорождающей структуры, репрезентирующейся в новой конфигурации имеющихся ресурсов национального языка.

Вот почему в аспекте этнопсихолингвистических исследований вполне обоснованно говорить о региональной личности как носителе региональной картины мира.

В связи с вышесказанным региональный язык ни в коем случае не сводим к совокупности регионализмов, под которыми обычно понимаются “слова различных сфер функционирования, зафиксированных только в памятниках отдельных территорий” (Захарова, с. 159), тесно связанные с социально-культурной и естественной средой, или нерегулярные отклонения, противопоставляющие обиходно-разговорную речь разных регионов государства.

Региональный язык также не сводится к совокупности этнотекстов данного этноса. Этнотексты, являясь формой проявления устной памяти этнического коллектива, идентифицируют человека в языковом и культурном пространстве.

На наш взгляд, региональный язык - это система всех языковых механизмов, обеспечивающих порождение и понимание речи в данном регионе.

Учитывая тот факт, что многочисленные диалектологические исследования фонетики, грамматики, лексики не ставили перед собой цель представить целостной картины речевой деятельности в рамках определенного диалекта и не выявляли ее специфики, не говоря уже о целостной картине мира, интегрирующей в языковом аспекте диалектные, литературные и др. компоненты, О.И.Блинова обосновывает необходимость создания серии словарей или одного словаря, отражающего народную духовную культуру (Блинова, с. 7).

Оснований же создания подобного словаря ни в теоретическом, ни в практическом аспекте пока не выработано. Представляется, что одним из продуктивных вариантов решения проблемы может служить создание концептуального (смыслового) словаря того или иного региона, где основными единицами могут выступать концепт (смысл) и концептуальное (смысловое) поле. Такой региональный концептуальный словарь может дать представление о региональной картине мира, реконструируемой посредством языковых репрезентантов.

 

Литература

 

1. Баранникова Л.И. Говоры позднего заселения и проблема методов их изучения // Проблемы изучения русских говоров вторичного образования. Кемерово, 1983. С. 3-11.
2. Баранникова Л.И. Специфика лексико-семантических процессов в говорах территорий позднего заселения // Диалектная лексика в русских говорах Забайкалья. Улан-Удэ, 1985. С. 3-10.
3. Блинова О.И. Некоторые итоги и перспективы диалектной лексикографии // Русские говоры Сибири. Томск, 1993. С. 4-9.
4. Бородина М.А. Диалекты или региональные языки? // Вопросы языкознания. 1982. № 5. С. 29-38.
5. Бородина М.А. Соотношение понятий “диалект” и “региональный язык” // Лексика и фразеология севернорусских говоров. Вологда, 1980. С. 8-9.
6. Бродович О.И. Универсальное и национальное в вариативном речевом поведении // Национальное и интернациональное в языке. Рига, 1989. С. 32-33.
7. Герд А.С. О некоторых проблемах этнолингвистики // Этнографическое обозрение. 1994. № 5. С. 123-133.
8. Гудавичюс А. Глубинный уровень отражения культуры в лексической семантике // Исследования по семантике. Уфа, 1993. С. 16-23.
9. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии // Вопросы языкознания. 1997. № 6. С. 37-48.
10. Захарова Л.А. Регионализмы в томском историческом словаре ХVII в. // Русские говоры Сибири. Томск, 1993. С. 159-164.
11. Калнынь Л.Э. Русские диалекты в современной языковой ситуации и их динамика // Вопросы языкознания. 1997. № 3. С. 115-124.
12. Коготкова Т.С. Русская диалектная лексикология. М., 1979.
13. Кузнецова О.Д., Сороколетов Ф.П. Диалектные словари как памятники русской крестьянской культуры // Диалектная лексика 1987. СПб.: Наука, 1991. С. 3-12.
14. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1997. 287с.
15. Лукьянова Н.А. Лексика современных говоров как объект изучения. Новосибирск, 1983. 80 с.
16. Пищальникова В.А. Стилистическая дифференциация в лексике русских говоров Алтая // Функционирование и истоическое развитие диалектной и топонимической лексики Алтая. Барнаул, 1989. С. 104-110.
17. Пищальникова В.А. Эстетические функции диалектной лексики в речи героев В.Шукшина // Русские говоры и топонимия Алтая в их истории и современном состоянии. Барнаул, 1993. С. 113-126.
18. Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. М.: Педагогика-Пресс, 1996, 216 с.
19. Сорокин Ю.А. Теория лакун и оптимизация межкультурного общения // Текст: структура и функционирование. Барнаул, 1997. С. 44-48.
20. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: ИНДРИК, 1995. 512 с.