ЛИНГВИСТИКА ОНЛАЙН
Пятница, 29.03.2024, 02:18
Приветствую Вас Гость | RSS
Главная Голикова Т.А. ОБРАЗ КУКУШКИРегистрацияВход
МЕНЮ
ПОИСК
КАЛЕНДАРЬ
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
СТАТИСТИКА

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Голикова Т.А. ОБРАЗ КУКУШКИ В МИФОЭПИКЕ НАРОДОВ МИРА // Языки и литературы народов Горного Алтая: международный ежегодник 2012. - Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2012. - С. 14-21.

 

 

ОБРАЗ КУКУШКИ В МИФОЭПИКЕ НАРОДОВ МИРА

 

Мифологические образы, представления, стереотипы, воплощенные в вербальной или невербальной форме, являются способом экспликации запретов и правил, кодифицирующих повседневную жизнь человека, или реализация педагогического принципа о преимуществах усвоения правил per exempla (Цивьян). В связи с исчезновением или трансформацией ряда устных фольклорных жанров особая роль в хранении, конструировании и трансляции социокультурных представлений, сложившихся в рамках мифологической картины мира, принадлежит словарям: мифологическим, этнолингвистическим, культурологическим, словарям культуры, символов и под.

Сегодня не удается однозначно установить функционирование концепта культуры как исключительно мифологического ввиду позднейших наслоений, поэтому в процессе его изучения требуется интеграция некоторого набора «упоминаний», раскрывающих особенности функционирования в современном контексте культуры. В этой связи мы вынуждены исследовать все «упоминания» концепта, как первичные, так и вторичные.

В изучении мифоэпических представлений о птицах важно отметить, что орнитоморфная символика — одна из ключевых в мифологической системе любого народа, связанная с космогонией, космографией, представлениями о душе, жизни и смерти.

Видовой состав птиц разнообразен, столь же разнообразны и представления о них. Образы птиц в духовной культуре народов связаны с тотемизмом, шаманизмом, охотничьими культами, космогоническими мифами. Первоначально птицы не были наделены фантастическими чертами. Лишь впоследствии сибирские шаманы стали видеть в них духов-помощников. Хищные птицы в шаманских мифах и сказаниях благодаря гиперболизации приняли огромные размеры и превратились в существа космического порядка [8. С. 201].

В мифологии тюркских народов Сибири выделяется два комплекса мифов о птицах: мифы о сотворении земли и мифы о получении огня. В космогонических мифах птица существует раньше всего сотворенного. В образе птицы впервые выявляется в мире верховное божество Ульгень (Кудай, Кайракан). Он же считается творцом и дарителем огня: он учит людей добывать огонь.

Одним из центральных персонажей в космогонических мифах выступает кукушка. Ее боялись, голос кукушки считался дурным предзнаменованием; о ней слагались легенды и предания. Ее голос, повадки и облик послужили основой для возникновения множества примет, пословиц и поговорок. В [7] их приведено более сорока:

О том кукушка и кукует, что своего гнезда нет. Как кукушка, по чужими гнездам витает. За то кукушка без гнезда, что в Благовещенье его завила. Оттого кукушка по чужим гнездам бедует, что своего нет. Не диво. что кукушка по чужим гнездам лазит, а вот бы диво, кабы свое завила! Ночная кукушка (жена) денную перекукует. Выменял кукушку на ястреба. Подожди, еще кукушка не прилетела. Беспамятлив, что кукушка. Кукушку кстили (т. е. покумились), да языка не прикусили, поссорились. Не кукушка кукует, а жена горюет. За кукушку (т. е. пустословие) бьют в макушку. Кукушка кукует, горе вещует. При первой кукушке брякни деньгами, чтобь водились. Кукушка натощак окукует, не к добру. Кого кукушка закукует голодного (натощак), тот осенью не закармливает скотины, иначе она всю зиму будет голодна, яросл. Сколько раз кукушка натощак кого окукует, столько лет жить. Много лет (жить) кукушка бабе накуковала, да и обманула. Кукушка летает по деревне, к пожару. Ранняя кукушка, до опушки дерева, к голоду. Ранняя кукушка (прежде листа на дереве), ворам неудача. Кукушка кукует на сухом дереве, к морозу. Кукушка закуковала — пора сеять лен, симб. Кукушка житным (или ржаным) колоском подавится, перестанет куковать, как только рожь заколосится. Кукушечки, голубушки, кумитеся, любитеся, даритеся! приговаривают девки, когда кстят кукушку и кумятся. Кукушачий, к кукушке относящийся. Кукушачий лен, слезки, то же, что кукушник. Это диковиннее кукушачьего гнезда! Кукушник муж. растение Satirium. Кукешнаца жен. растение Playantera. Куковать, кричать кукушкой; | * предсказывать зловещее. Хорошо кукуешь, да на свою б голову! Сколько ни куковать, а к зиме отлетать. Две кукушки кукуются, перекликаются. | Не кукуется кукушке за Петров день. Куковаться, ласкаться, забавляться.

Слово кукушка на разных языках имело и до сих пор имеет множество переносных значений, иногда противоположных по смыслу. Например, нем. «gehe zum Kuckkuck» означает «пошел к черту, к лешему», а выражение «er hort den Kuckkuck nicht mehr rufen» - «он скоро умрет»; англ. «Cuckoo» - «простак», «простофиля». В русском языке «кукушкой» всегда называли беззаботную мать, забросившую своих детей.

Существуют предания о том, что кукушка и ее разновидность - глухая кукушка извещают о наличии в реке рыбы. Пение глухой и обычной кукушек является определенным признаком хода горбуши. Если первой запоет обычная кукушка, то год должен быть богатым по улову горбуши, а если же глухая кукушка — год будет плохим в плане лова горбуши. Эта примета отражается в поверье о том, что эти кукушки - муж и жена (мужем является обычная кукушка, жена — глухая кукушка), а поверье в свою очередь разрастается в повествование: эти супруги в стране богов живут в домах, где имеется рыба. Весной, если из дома первой выходит жена, то вслед за ней выходит муж. Поскольку он за собой дверь не закрывает, рыбы вылетают из дома массами. Наоборот, если сначала выходит мужчина, то женщина выходит после него спокойно, закрывая за собой дверь. Поэтому рыбам выход закрыт, улов не будет богатым.

Существуют предание и о том, что кукушки воспитывают человеческих детей. Когда дети много плачут, эти сестры-птицы умирают. Так, древнее предание из Соя рассказывает о том, как ребенок древнего человека был взят на небо и воспитан кукушками. Он много плакал, когда они спали и ели, поэтому одна из кукушек посадила его на спину, обернув рукавом своей одежды, и, пролетев шесть деревянных, каменных и водяных небесных сфер, спустилась на землю: «До сих пор ты рос на небе, но плакал, и потому сослан на землю. Нас с сестрой, наверное, убьют братья за то, что мы воспитывали человеческое дитя. Если через шесть дней и ночей пойдет кровавый дождь, значит мы мертвы. Когда ты станешь большим и начнешь делать сакэ, пошли нам отвар из зерен». С тем кукушка вернулась на небо. Когда мальчик стал взрослым, он стал подносить кукушкам сакэ.

Со звукоподражанием кукушке связана детская игра: в Кусиро дети надевают на указательные пальцы бальзамин «не тронь меня» и говорят, покачивая пальцами: «Каккр: какко» (кукушка, ку-ку); эту траву называют «кукушкиной» (какко мун).

Подобно тому как на Руси к дню прилета жаворонков (22 марта по новому стилю) был обычай печь специальные булочки — «жаворонки», так в Румынии средняя дата прилета кукушки отмечалась выпечкой сдобных «кукушек». В Болгарии бытует легенда, будто кукушка и маленькая сова-сплюшка — это брат и сестра. Они полюбили друг друга. За преступную любовь Бог покарал их, превратив в птиц, и сделал так, чтобы они никогда не встречались. Они и сейчас зовут друг друга, но один (кукушка) кричит всегда днем, а вторая (сплюшка) призывает брата ночью. У северных народов подобной легенды не могло возникнуть, так как на севере кукушка в пору белых ночей активно кукует ночью. По старинным представлениям индусов в образе кукушки появляется богиня Индра, германцев — бог Тор, а древних греков — Зевс. По древней польской хронике убийство кукушки считалось уголовным преступлением и каралось очень строго.

Древние славяне считали, что в кукушку превращается богиня жизни — Жива. В некоторых районах Алтая кукушку до сих пор считают перевоплощенной женщиной. По преданию, «девушка по имени Кÿк захотела пить, попросила воды у снохи, та рассердилась, отослала ее к шайтану. Кÿк превратилась в птицу, выпорхнула в отверстие наверху юрты. Кто-то из семьи попытался ее поймать, схватил за ногу - в руке у него осталась только одна обутка. Поэтому у кукушки одна нога красная (разутая), а другая черная (в обутке); вить гнезда кукушка не умеет, т.к. этому ее не учили в девичестве; постоянно произносит прежнее имя» [4. С. 165].

Подобные объяснения существовали и в других культурах. Персонаж превращается в кукушку так быстро, что одна нога остается необутой или одна коса незаплетенной. Поэтому у кукушки ноги или крылья разные. Так, даргинцы: — Что с тобой, Кукушка? — Сапог потеряла. — Его собака забрала. — Ее дверь придавила. — Ее пламя спалило. — Его река погасила. — Ее быки выпили. — Их волки задрали. — Пришел охотник, из ружья выпалил… [14. С. 25-26]. У башкир известно предание: сын водяного царя Кэкук женился на земной царевне; решил повидать родителей и не вернулся; расчесывая волосы, покинутая жена решила стать птицей; успела заплести только одну косу; поэтому у кукушки одно крыло взлохмачено и опущено вниз [2. С. 97]. У казахов: приехал жених, у него потерялась лошадь, сестра невесты отправилась на поиски, второпях надела один сапог жениха, другой свой; это было весной, вот отчего у кукушки одна нога красная, другая синяя и вот почему кричат, Аты жок к?кек (удод, букв. 'безымянная кукушка'; старшая сестра вышла замуж; младшая поехала искать пропавшую лошадь зятя, сама потерялась; отправляясь на поиски, на одну ногу надела черный сапог, на другую — красный сапог зятя; все кричит «Ат джок (лошади нет) кукук!» [15. С. 51]. Этот мотив известен также у всех народов Сибири, а также у японцев: пока мужа нет, мачеха убивает пасынка; вернувшись, отец снимает обувь и начинает снимать ноговицы; узнав, что сын, якобы, ушел в горы, отец скачет его искать, на одной ноге ноговица осталась; отец превращается в кукушку, зовет сына; одна нога ее черная, другая белая [22. С. 58-59].

Общеславянские представления фиксируют отрицательную роль кукушки как предвестницы дурного. Это женское начало (легенды о ее происхождении из девушки/женщины, функциональная специфика, а также чисто женский «набор» грехов кукушки, комплекс вины перед родом и семьей). Западноевропейская традиция или сохранила фрагментарные представления об андрогинности кукушки (индоевропейские и античные мифы о первобожестве/боге-творце/первопредке) в облике кукушки, сюда же следует отнести и символику царской власти), или связывает ее с мужским началом (так, в немецком языке 'кукушка' мужского рода — der Kuсkuсk, и фольклорные тексты этой традиции подчеркивают мужские «достоинства» кукушки) [13]. Этому есть биологическое объяснение: кукует только самец. Ср. мужское имя собственное алтайца Кÿÿк [21. С. 149].

Основные славянские представления о кукушке так или иначе связаны с ее кукованием, но не только с временными параметрами звучания голоса кукушки, а со спецификой звучания. Во-первых, кукование воспринимается как знак сакральной активности кукушки, и связывается с функциями предсказательства и вестничества; во-вторых, кукование имеет точную временную регламентацию; причем выход за обозначенные в верованиях рамки расценивается резко отрицательно, настолько, что существуют специальные способы подавления кукушки (чтобы не куковала) или способы нейтрализации последствий несвоевременного кукования; в-третьих, даже без нарушения рамок периода нормальной активности, кукование кукушки связывается с негативными моментами.

Тематика предсказаний кукушки у всех славян связывается с переходными моментами жизненного цикла природы и человека. Особое значение имеет первое кукование, которое расценивается как знак завершения зимы и первой встречи весны, т. е. как знак начала переходного периода в природе (а значит, и состояния первохаоса, открытости миров, в некоторых традициях кукушка считается «ключницей», открывающей границу между мирами).

Что касается переходных моментов в жизненном цикле человека, это предсказания смерти (собственной или близких) и связанных с нею вдовства или сиротства; брака (который в известном смысле приравнивается к смерти) и связанного с ним статуса невесты, а также матери невесты, теряющей дочь; позже появились предсказания рекрутства (или юначества) — предсказания, касающиеся мужчин и являющиеся по сути вариантами все той же смерти.

Кукушка является символом лиминального состояния, и, прежде всего, именно женского (мать, чье дитя убито или находится на чужой стороне; невеста, которая расстается с родом; сирота, чьи родители умерли, вдова и т.д.). При этом роль кукушки — функционирование между мирами (между миром живых и миром иным). Она — медиатор.

Приобретением своего особого статуса кукушка, в первую очередь, обязана своему необычному голосу. Как показывает анализ фольклорного и этнографического материала, голос кукушки обладает самостоятельной силой, а именно, способностью проникать сквозь границу, отделяющую мир мертвых от мира живых и, что особенно важно, вызывать отклик. Показательно также, что кукование воспринимается как особый звуковой сигнал, принятый к контакту между мирами представителями обоих миров.

Представления о кукушке во многих культурах имеют сходные черты. Так, в японской традиционной картине мира хототогису вестник смерти, разлуки — «временной смерти»; это «связной» между миром жизни и смерти, «птица того света» (она поет ночью и на заре). В классической поэзии кукушка именуется «птицей гор смерти (сидэ-но яма)», поскольку считалось, что она сопровождает умершего в страну смерти: «Эй, кукушка! Скажи мне, как сын мой любимый там, в мире Ином — ведь ты перелетела через Горы смерти» (Исэ-но Таю).

Для вепсской культурной традиции характерны представления о воплощении души умершего, прежде всего, женщины, матери в кукушку. Кукушка — вестница, в основном бед — неурожая, болезней, смерти, пожара [5. С. 257].

В карело-финском эпосе и «Калевале» более распространен жизнеутверждающий символизм кукушки — связь с солнцем, золотом, богатством. В «Калевале» (руна 29) говорится о кукушке, из клюва которой при куковании появляются золото, медь и серебро: Золотые с веток кольца, / А на кольцах по кукушке: / Как начнет кукушка кликать, / Выйдет золото из клюва, /А с боков все медь стекает, / Серебро сбегает книзу / На холмочки золотые, / На серебряные горки [9. С. 176].

Аналогичный образ кукушки встречается в эстонском эпосе «Калевипоэг»: кукушка — птица «золотая», «серебряная» или «медноязычная» — кукует золото, серебро из-под зубов, сверху языка пфенинги. Среди европейских этносов было широко распространено представление о предсказании кукушкой богатства и денег. У западных и южных славян, украинцев, белорусов и русских юга России известен обычай: услышав кукушку, потрясти на счастье монетами, чтобы в течение года деньги не иссякли.

Возможно, такое представление о кукушке относится и к более раннему финно-угорскому периоду. У хантов и манси обнаружено поверье: если убитой кукушке закрыть глаза серебряными монетами и похоронить в деревянном ящике, то через семь лет можно раскопать ящик, полный серебряных монет [10. С. 24]; ср. также текст о златокрылых и златохвостых кукушках [20. С. 141].

Тюркские сибирские, а также северные представления о кукушке рассматриваются как амбивалентные. Так, у нанайцев существовало табу по отношению к одному из видов кукушки, который считался «буни-гаса» («загроб­ная птица») или «омиа-гаса» («душа-птица»). Они живут на родовом дереве душ и одушевляют новорожденных младенцев [16. С. 140-141]. Обычно у нанайцев душа-призрак представляется в виде человека, но иногда принимает вид птицы (чаще всего кукушки) или зверя (чаще всего бел­ки).

В мансийском сказании о сотворении земли и людей говорится, что на небе, за домом хозяина Верхнего мира (Нуми-Торума) и Великой матери (Калтащ), растет красивая золотолистая береза: На златолистную, златоветвную березу.../ Семь кукушек садятся,/ Семь ночей поют, / Семь дней поют... / По всей земле живущие / Люди благодаря их силе /По сей день существуют…[20. С. 141].

Богатыри и шаманы, в отличие от простых людей, могли управлять своей душой. Остяцкие богатыри, например, посылали свою душу в виде кукушки на разведку в стан врага или к союзникам с просьбой о помощи. Для этого достаточно было снять с «маковки головы» шапку и подбросить ее вверх. Кукушка практически повсеместно используется в шаманской практике палеоазиатских народов. Кукушка-помощник, по представлениям тувинцев, одновременно есть птица ‘серая’ (равно ‘темная’ — относящаяся к царству мертвых и ‘пестрая’, ‘черно-белая’ — проявляющая свою двойственную натуру змея-оборотня [19. С. 48]) и птица ‘золотая’ (т.е. отмеченная, принадлежащая божеству) [11. С. 70], эти же признаки кукушки значимы и для индоевропейцев.

В алтайской эпике вещим даром предрекать судьбу наделяются священные кукушки — живые метрономы вселенной. В сказании «Маадай-Кара» говорится: Jети ÿйелÿ мönкÿ терек бу бажында Эки тÿnей ат бажынча алтын кÿÿк Тÿнге-тÿшке ÿн алыжып, Jыnкылдаган бу отурды. Алтайына ол болгозын, Ак чечекти jайап турар jаnду болды. Jер ÿстине бу болгозын, Кöк чечекти бычыпий jÿрер jаnду болды (На вершине семиколенного вечного тополя Две одинаковые, с конскую голову, золотые кукушки, Днем и ночью гулко кукуя, Перекликаясь, сидят. [От кукования их] белые цветы На Алтае расцветают. Синие цветы На земле распускаются, — таков их обычай) [12. С. 68-69, 253]. Ср. чувашский эпос: 77 дутданталакра ылтан йётем, ылтан йётем динче ылтан тунката, ылтан тунката динче ылтан куккук. (В 77 мирах золотое гумно, на том золотом гумне золотой пень, на золотом пне золотая кукушка). На вершине этого мифического мироздания всегда восседает птица, в наиболее архаичных текстах — Амарт капак «птица Амарт» (от перс. симорг, симург «сказочная птица»), а в трансформированных текстах — кукушка или другая птица.

Волшебные птицы, таким образом, не только отмечают весеннее пробуждение природы, повторяющее космогонический акт. Задавая ритм всей жизни, они определяют время, отведенное каждому, его судьбу. Для того чтобы узнать судьбу человека или рода, нужно обратиться к золотой кукушке, обитающей на вершине вечного тополя. Увидеть кукушку может не каждый — яркое сияние её перьев слепит глаза настолько, что всё вокруг меркнет в желтом тумане. У неподготовленного человека может развиться слепота, когда он вернется в обычный мир. Шаманки рода Дамары смотрят на кукушку безбоязненно, потому что их мать подарила птице горячий уголь из костра, и теперь кукушке тепло, хотя она сидит выше вечных льдов, что на вершинах Хан-Тенгри. Золотая кукушка указывает на область существования конкретного человека, его жизнь и воплощения не только в нашем, но и в других мирах. К кукушке обращаются редко, в самых важных случаях, потому что платить ей надо жизнью какого-нибудь существа.

У хакасов сохранились представления о том, что золотую кукушку (от пазынтах алтын гюр — «с конскую голову золотая кукушка») создают семь безгрешных дев. Они находятся в подчинении у Кудая, живут «в невесомости» у вечнозеленого дерева и являются проводниками законов. Чудесную птицу они посылают на помощь людям. Когда она пролетает над тем местом, где случилась беда, все вокруг обновляется [18. С. 62].

По представлениям народов Сибири, кукушка является птицей шаманской, причем в отличие от медведя, волка, змеи, филина, относится к светлым чистым духам-помощникам. Если на бубне качинского шамана не было изображения кукушки, это означало, что владелец бубна не может совершать моления божествам Верхнего мира. Как шаманская птица кукушка наделена, казалось бы, противоположными качествами. С одной стороны, ее образ олицетворяет идею плодородия, изобилия и богатства; в алтайском эпосе поется, что «от кукования их белые цветы / на Алтае расцветают, / синие цветы на земле распускаются». «Сколько накукует кукушка, столько будет изобилия», — эта примета до сих пор бытует среди якутов. Ср. алтайский эпос: «две одинаковые, с конскую голову, золотые кукушки « (алт. эки тÿңей ат бажинча алтын кÿÿк) или «серая кукушечка с золотой головкой». В формуле олонхо образ кукушки соотнесен с кэтэgэриин диэки, где находилось супружеское ложе хозяев дома кэтэgэриин орон.

С другой стороны, среди народов Сибири бытует примета: кукушка может приносить людям и несчастье; появление ее возле дома предвещает беду. Якуты верят, что, если дорогу перелетит кукушка, то это путнику сулит смерть; появление кукушки вблизи жилища, также как и крик ворона, служило знаком беды и для шорцев. Ср. миф алтайцев, согласно которому люди стали смертны по вине кукушки, забывшей нужные слова.

В традиционной культуре якутов кукушка - символ границы между новым и старым годом. Пение кукушки для народов Сибири своеобразный звуковой сигнал конца старого и начала нового года. Цветовой код в характеристике шаманских птиц объясняет, почему у кукушки лапы разного цвета (см. мифы качинцев). Отметим также, что в мифах и фольклоре образы шаманских птиц связаны с мотивом превращения, изменения своего «статуса». Кукушка, согласно мифам народов Сибири, была когда-то человеком. Птицы, выступающие в мифах как существа двойной зоо- и антропоморфической природы, выполняют медиативную функцию между «человеческим» и «животным».

По сибирским шаманским представлениям кукушка усиливает «волшебный», магический дар шамана. Так, хакасы считали, что шаманы могут «подняться» в верхний мир в том случае, если среди их духов-помощников была кукушка. Кукушка в олонхо и шаманских текстах служит вехой на дороге к божеству Улуутуйар Улуу Тойону, отцу и главе шаманов, обитающему на западном небосклоне — «с кукушкой на вехе кровавая дорога Кяхтия». В фольклорных текстах пространственная локализация кукушки устойчиво связана с западной или ‘задней’ стороной (якут. кэтэх, кэнники) леса или гор [6. С. 24-25].

Кукушка помогала шаманам и во время камлания. Тувинские шаманы делали из дерева ээрень (фетиш) — кукушку, который помогал им сохранять голос и создавать новые мелодии. В честь этой птицы слагались особые песни: Моя серая кукушечка с золотой головкой, оо-ой, / Славишь ты своим голосом высокие горы, оо-ой, / Моя серая кукушка, золотая кукушка, оо-ой, / Всю ночь ты поешь на горе у реки, оо-ой, / Твой напев над холмами звучит, оо-ой, /Нежная и добрая, оо-ой, / Как мила ты мне, серая кукушка, оо-ой.

Птичье пение как один из языков иного мира становилось «превращенным» языком шамана. Только такой язык мог служить средством коммуникации в пограничных ситуациях, где прямое общение не возможно. Наконец, имитация птичьего пения помогала шаману обрести тот облик, в котором он мог достичь неба. Так, в месте исполнения кая, точке, символизирующей центр мира, подчиняясь слову, усиленному музыкой, происходит эманация жизни. Музыка, стимулирующая этот процесс, служит, по существу, культурным (созданным человеком) аналогом природного, естественного ритма, явленного, согласно мифоритуальной традиции, в пении кукушки.

В эпике саяно-алтайских тюрков первый крик кукушки служит не только признаком, но и причиной весеннего пробуждения природы. Он, например, присутствует в обращении алтайского шамана к верховному покровителю: Ядровый лес... покрылся листвой. / Певунья-кукушка запела. / Когда народ-данники, здравствуя, стали жить, / Тогда ядровый лес распустил хвою. / Молюсь, тебя называя создателем…

Шаман и сказитель в своем творчестве возвышаются до ранга создателя. Их поэтический язык, сравнимый с птичьим пением, облекается в соответствующую музыкальную форму, где особо акцентировался ритм. Не случайно одним из главных «помощников» тувинских шаманов была кукушка — олицетворение мастерства пения, живой «метроном» [17. С. 150].

Незнание слов или их неправильное произнесение могло обернуться бедой. Согласно алтайскому мифологическому сюжету, все несчастья на земле начались после того, как молодая кукушка нарушила наставления своей матери. Та учила ее, что надо произносить кöк-кöк ‘зелень’; пестик ‘кошенина’; одук ‘огнище’ и частык ‘подушка под головой покойника’. Если бы кукушка правильно все повторяла, на земле бы не было умерших. Но молодая птица запомнила только первое слово [3].

При первотворении был задан ритм течения вре­мени. Кукование золотой кукушки, сидящей на вершине мирового дерева, — проявление такого ритма, неощутимого при отсутствии четких, акцентированных временных от­резков. Итак, в мире появляется мера, а вместе с нею — пространство и время разного качества, разного на­полнения.

Неустойчивость погоды, резкие колебания температуры и другие проявления нестабиль­ности предопределили особое отношение к весенним и осен­ним месяцам. Граница зимы и лета называлась хакасами чил пазы ‘голова года’. Это время кукования кукушки, воз­вещающей конец зимнего «безвременья». У алтайцев май — первый летний месяц — «месяц кукушки» (кÿÿк ай).

О сакральной роли кукушки у сибирских тюрков говорит табуизация имени-названия: Кÿÿк ‘кукушка’ > 1) эдил куш ‘певчая птица’, ср. эдил ‘кукушка’ [1. С. 196]; 2) jараш ÿндÿ куш ‘птица с красивым голосом’ [21. С. 62]. Если человек собирался посетить аржан (целебный источник), то это можно было сделать после первого грома, когда кукует кукушка. В это время любая болезнь может отступить: Голубые-голубые реки / вдаль бегут со звоном голубым. / Голубые голоса кукушек / впитывает влажная земля. / Голубое шелковое небо / птицы-челноки, летая, ткут. / И озера тоже голубые, / голубые, мне в глаза текут. Паслей Самык.

Кызыльцы апрель называли «кööк айы» — месяц кукушки. По хакасским поверьям, в этот период нельзя выходить на улицу натощак, иначе весь год будешь голодным. У бельтыров второй месяц весны был известен как «сын кöк» — месяц настоящей зелени. Сагайцы, шорцы и некоторая часть бельтыров именовали апрель «хыра айы» или «абыи айн» — месяц начала пахотных работ. Май (с 21 апреля по 19 мая) в степной частя Хакасии носил название «силке». Кызыльцы определяли его во годовому сезону ‘месяц малой жары’. Идентичное название бытовало у алтайцев: «Кÿÿк этсе, — jас jажарар» — / Кÿÿкти тыҥдап, алтайлар айдыжат. / Jайнаган кÿÿктиҥ тамагынаҥ / Jажарып агашка кан чачылат. «Кукует кукушка — / листве распуститься!» — / Присловье алтайское / вспомнилось вновь. / Из горла страдающей, / плачущей птицы / Зелёная брызжет / весенняя кровь! Борис Укачин.

Таковы основные представления о кукушке в различных лингвокультурах, зафиксированные как в древних мифоэпических текстах, так и в современных текстах.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

  1. Аносский сборник. Собрание сказок алтайцев с примечаниями Г.Н. Потанина. — Омск: Изд. Западно-Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества, 1915. — 293 с.
  2. Бараг Л.Г. Башкирское народное творчество. Т. 2. Предания и легенды. - Уфа: Башк. кн. изд-во, 1987. - 576 с.
  3. Вербицкий В. И. Алтайские инородцы. Сборник этнографических статей и исследований алтайского миссионера, протоиерея В.И. Вербицкого. — М.: Высочайше утв. Т-во Скоропечатни А.А. Левенсон, 1893. — XIV. — 221 с.
  4. Вербицкий В.И. Отчего трава сохнет, огонь гаснет, человек умирает // Томские губ. ведомости. — 1877. — № 1.
  5. Винокурова И. Ю. Мифологические представления о птицах в вепсской традиции и карело-финском эпосе // «Калевала» в контексте региональной и мировой культуры. — Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2010. - C. 251-259.

6. Габышева Л. Мифологические классификации: анимальный код // Олонхо в театральном искусстве. — Якутск: АГИКИ, 2006. — 188 с. — С. 23-29.

  1. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-4. - М.: Рус. яз., 1978-1980.
  2. Иванов С.В. О значении изображений на старинных предметах у народов Саяно-Алтайского нагорья // Сборник МАЭ. — М.-Л., 1955. — Т.16. — С. 200-205.
  3. Калевала: Карельские руны. — М.: Гослитиздат, 1956. — 285 с.
  4. Карьялайнен К.Ф. Религия югорских народов. Т. 3. - Томск: Изд-во ТГУ, 1996. — 264 с.
  5. Кенин-Лопсан М.Б. Обрядовая практика и фольклор тувинского шаманства: Конец ХIХ — начало XX в. — Новосибирск: Наука, 1987. — 164 с.
  6. Маадай-Кара. — М.: Наука, 1973. — 474 с.
  7. Никитина А.В. Образ кукушки в славянском фо
Вход на сайт
МЕНЮ
Copyright MyCorp © 2024
Бесплатный конструктор сайтов - uCoz