А. Р. Лурия предположил, что психофизиологический механизм такого рода связи ощущений, зафиксированных в языке, состоит в том, что нервные импульсы, идущие от наших рецепторов (органов чувств) в подкорковой зоне, друг друга индуцируют (возбуждают), так как нейропроводящие пути близко расположены друг от друга. Возникающее так со-ощущение было названо термином «синестезия» (это и есть точный перевод слова «со-ощущение»), который и вошел в современную психологию и психолингвистику для использования его на всех языках в научном мире.

15

Механизм действия синестезии в речевой деятельности хорошо иллюстрируется опытами Е. И. Красниковой. Двум группам испытуемых для прочтения был предложен текст (якобы газетная заметка), отличающийся только двумя словами. Приведем полностью оба варианта.

Жертва служебного долга

1

Одна из западных воскресных газет - «Нибджет фейдж» извинилась перед читателями за то, что в очередном номере отсутствует постоянная рубрика. «Куда пойти поесть», рекламирующая рестораны, кафе, бары. Редакция пояснила, что репортер, поставляющий материалы для этой рубрики, заболел, отравившись в ресторане «Чоффет» при исполнении служебных обязанностей.

2

Одна из западных воскресных газет - «Хэммен мод» извинилась перед читателями за то, что в очередном номере отсутствует постоянная рубрика «Куда пойти поесть», рекламирующая рестораны, кафе, бары. Редакция пояснила, что репортер, поставляющий материалы для этой рубрики, заболел, отравившись в ресторане «Хэддок» при исполнении служебных обязанностей.

Участникам эксперимента был задан странный, на первый взгляд, вопрос: «Каким, по вашему мнению блюдом отравился репортер — горячим или холодным?» Интереснее всего то, что ответы были поразительно единообразны: большинство испытуемых первой группы ответило «Мне кажется, что репортер отравился горячим блюдом»; во второй группе столь же единодушно отвечали «Мне кажется, что репортер отравился холодным блюдом».

Подсказкой испытуемым были слова «Нибджет фейч», «Чоффет» и «Хэмен мод», «Хзддок». Если суммировать фонетические значения звуков, из которых состоят эти слова (по данным А. П. Журавлева), то оказывается, что первые два - составлены главным образом из «горячих звуков», а два вторых - из «холодных». Синестезический эффект стал причиной выбора участниками опыта «горячего» или «холодного» варианта.

Прежде чем делать вывод, опишем еще один аналогичный эксперимент. Опять-таки двум группам участников были предложены два почти идентичных текста:

16

1

...На этом озере летом хороша ловля и поплавочными удочками, и спиннингами, разумеется, если есть лодка, которую вам мажет предоставить местная турбаза «Зиппег».

2

...На этом озере летом хороша ловля и поплавочными удочками, и спиннингами, разумеется, если есть лодка, которую вам может предоставить местная турбаза «Эвеллоуп».

Вопрос на этот раз был таким: «Какие берега у этого озера -изрезанные или округлые?» И опять испытуемые разных групп, не сговариваясь, ответили одинаково. Те, кто читал первый вариант, утверждали, что, по их мнению, у озера берега изрезанные; те, кому был предложен вариант второй, - округлые. Анализ фоносемантической структуры слов «Зиппег» и «Эвелоуп» (которые, как и в первом случае, были, естественно подобраны заранее) показывает, что первое состоит из «угловатых» звуков, а второе - из звуков «округлых».

Результаты описанных экспериментов подтвердили данные, полученные А. П. Журавлевым. Они показали, во-первых, что фонетическое значение имеют не только изолированно взятые звуки, но и слова, во-вторых, что фоносемантическое наполнение текста способно на бессознательном уровне влиять на ход смыслового восприятия сообщения.

Пытаясь определить характер взаимоотношения фонетического и лексического значения слова, А. П. Журавлев опять обратился к помощи электронно-вычислительной техники. Он использовал формулу, по которой может определять суммарное фоносемантическое наполнение слова не только человек, но и ЭВМ. Компьютерный анализ существенно ускорил исследовательский процесс. Он позволил в считанные минуты выявлять фонетическое содержание групп слов и даже значительных по объему текстов.

Первыми словами, которые были подвергнуты компьютерному анализу, были обозначения звуковых явлений. Вот характеристики звучания этих лексем.

Приведенные примеры показывают, что звуковая форма слов часто несет в себе как бы «поддержку» понятийного содержания слова, помогая слушателю лучше усвоить словарное значение.

Кстати сказать, такое ф

оносемантическое сопровождение обычно в использовании экспрессивно-стилистической лексики. Это утверждение можно проиллюстрировать анализом фонетического значения разных обозначений одного и того же предмета

18

 (синонимического ряда), например, слова «лицо». Дадим оценку (используя пятибалльную систему) звукам, которые входят в эти слова, по одному параметру - «красивый - отталкивающий».

По мере изменения экспрессивно-стилистического значения слова изменяется и его фонетическое значение, от «красивого» в возвышенном слове лик до отталкивающего в слове - харя.

Итак, мы убедились в том, что фонетические средства языка в речевой деятельности выступают достаточно эффективным и действенным средством передачи информации, средством воздействия на процесс восприятия речевого сообщения.

Законы фоносемантики наиболее наглядно проявляются в художественных - главным образом, стихотворных - текстах. Обычно это разного рода звуковые образы, созданные посредством звукоподражания. Достаточно вспомнить начало стихотворения К. Бальмонта «Камыши».

Полночной порою в болотной глуши

Чуть слышно, бесшумно шуршат камыши...

Нагнетание шипящих согласных создает ощущение шуршания.

Более сложные фоносемантические поэтические опыты мы можем найти у Велимира Хлебникова. Хлебников - наиболее «психолингвистический» поэт. В своих художественных экспериментах, в эстетических декларациях он во многом предугадал направление поисков теории речевой деятельности и даже предвосхитил ее открытия. Поэт мечтал создать универсальный «заумный язык» - язык, основанный только на общих для всех людей фонетических значений.

Язык, считал Хлебников, подобен игре, в которой «из тряпочек звука сшиты куклы для всех вещей мира. Люди, говорящие на одном языке, - участники этой игры. Для людей, говорящих на другом языке, такие звуковые куклы - просто собрание звуковых тряпочек. Итак, слово - звуковая кукла, словарь - собрание игрушек. Но язык естественно развивался из немногих основных единиц азбуки; согласные и гласные звуки были струнами этой игры в звуковые куклы. А если брать сочетания этих звуков в вольном порядке, например: бобэоби или дыр бул щ<ы>л, или Манч! Манч! чи брео зо! - то такие слова не принадлежат ни к

19

какому языку, но в то же время что-то говорят, что-то неуловимое, но все-таки существующее».

Свои замыслы поэт пытался воплотить в своих творениях. Вот, к примеру, ставшее классическим «заумное» стихотворение.

Бобэоби пелись губы,

Вээоми пелись взоры,

Пиээо пелись брови,

Лиэээй пелся облик,

Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.

Так на холсте каких-то соответствий

Вне протяжения жило Лицо.

В начале нашего рассказа о фоносемантике мы привели стихотворение Артура Рембо, построенного на синестезических связях звука и цвета. Теперь, после знакомства с результатами психолингвистических исследования проблемы «звук и смысл» читателя уже не может удивить ход поэтической мысли французского символиста. Более того, мы можем сравнить его цветозвуковые образы с научными данными. Опыты А. П. Журавлева показали, что гласные имеют в сознании людей следующий соответствия:

А - густо-красный

Я - ярко-красный

О - светло-желтый или белый

Е - зеленый

Э - зеленоватый

И - синий

Й-синеватый.

У - темно-синий, сине-зеленый, лиловый

Ю - голубоватый, сиреневый

Ы - мрачный тёмно-коричневый или чёрный

Как видим, цветоощущение Рембо не соответствует среднестатистическим нормам. Как показали исследования Л. П. Прокофьевой, индивидуальная синестезия присуща и некоторым русским литераторам, например, В. Набокову. Однако, чтобы восстановить справедливость, мы закончим разговор о фоносемантике цитатой из более «правильного» стихотворения поэта-филолога В. Г. Руделева, которое так и называется «Звуки».

Язык -

это слов драгоценные россыпи.

Только они

что-то и значат:

20

«Что вы читаете, принц? -

Слова, слова, слова...»

Но

как прекрасны

составляющие слов-

красное А -

упругое,

как резиновый мячик,

зеленое У-

вытянутое, как пальма,

синее И-

нежное,

как воздушный шар,

желтое О —

как молодой подсолнух.

О серебряные соноры

Р и Л!

О синее Н,

вырезанное из фольги.

О коричневые Г, К, X:

первое -

из гладкой кожи,

второе-

из замши,

третье - ласковый бархат.

Мы бежали на Волхонку

слушать, как звучат

вырезанные сепаратором звуки.

В отдельности!

А вот ключ к заданию с рисунками:

§2. Слово в сознании человека

Слово (лексема) - единица лексического уровня языковой структуры. Мы рассмотрим его в свете достижений психолингвистики. Постараемся ответить на ряд вопросов: как располагаются слова в языковом сознании носителей языка? по какому принципу они связаны друг с другом? как удается говорящему отыскать нужную лексему в момент продуцирования речи? и т. д.

21

Ответы на поставленные вопросы дают результаты разнообразных психолингвистических экспериментов. Один из наиболее простых и действенных приемов получения материала для анализа - эксперимент, использующий метод свободных ассоциаций. Он состоит в том, что испытуемому предлагается слово-стимул, на которое он должен отреагировать первым пришедшим на ум словом или словосочетанием. Слово-реакция будет той самой лексемой, которая связана со словом-стимулом. Связи между словами, возникающие в сознании человека, носят название ассоциативных связей, или просто — ассоциаций.

Для того, чтобы убедиться в наличии таких общих для всех носителей русского языка ассоциаций, проведите эксперимент с близкими и знакомыми. Пусть ваши «подопытные» запишут на бумаге первые пришедшие в голову слова в ответ на стимулы:

Русский поэт - ? Часть лица - ? Фрукт - ?

В подавляющем большинстве случаев ответы будут одними и теми же: Пушкин, нос, яблоко. Таковы связи между данными словами в сознании русского человека.

Нужно сказать, что ассоциации на одно и то же слово у представителей разных культур могут быть неодинаковыми. Это естественно: за словами стоят понятия, за понятиями - жизненный опыт людей. Так, например, по данным психолингвиста А. А. Залевской, на слово-стимул хлеб у русских чаще всего возникает слово-реакция соль, у французов - вино, у немцев и американцев - масло, у узбеков - чай.

Общность ассоциаций внутри, так сказать, «коллективного сознания» нации или этноса дает возможность создания словарей ассоциативных норм различных языков. Существуют словари ассоциативных норм английского, немецкого, французского и др. языков. Отечественными учеными создан словарь ассоциаций в русском языке. Приведем пример статьи из этого словаря.

«СТУДЕНТ - бедный 43; заочник 33; вечный 13; отличник 12; голодный, институт 11; умный, учащийся 10; веселый, медик, преподаватель, филолог 9; мученик, университета, человек, я 7; абитуриент, молодой, сессия, учится 6» и т. д. (из 563 ответов)

Как видно из приведенной статьи, ассоциации различаются по характеру связи со словом стимулом. Наиболее частотными выступают связи двух типов: синтагматические и парадигматические.

22

Синтагматические: студент - бедный, вечный, голодный, умный, веселый, учится и т.п.

Сюда относятся реакции, которые со стимулом вступают в синтаксические отношения, образуя либо словосочетания, либо грамматическую основу предложения. Синтагматические связи отражают синтаксические закономерности речевой деятельности, о чем у нас еще пойдет речь в одной из следующих глав.

Парадигматические: студент - заочник, отличник, институт, учащийся, медик, филолог и т. п.

В эту группу входят Слова, которые принадлежат к тому же грамматическому классу, что и слово-стимул. Именно эти ассоциации нагляднее всего демонстрируют системный характер отношений между лексемами в языковом сознании. Парадигматические ассоциации могут образовать отношения синонимии (друг - товарищ), антонимии (друг - враг), гиперонимии (студент -учащийся), гипонимии (студент - отличник) и т. д. ; Однако, как показали наблюдения ученых, можно выделить и третий тип ассоциаций -фразовые, когда на слово - стимул в сознании возникает не слово, а целое предложение (или даже часть текста). Так например, на слово студент испытуемый может выдать:«сдает экзамены», «студенчество - веселая пора» и т.п.

Ассоциативные связи между словами мотивированы не толькo особенностями культуры, к которой принадлежит носитель языка. Они отражают социальное бытие человека: его профессию, место жительства, возраст, социальное происхождение и т. д. Так, на слово-стимул кисть житель Поволжья реагирует обычно словом рябины, а житель Душанбе - винограда. Дирижер на это слово ответил — плавная, мягкая, художник - краски, волосяная, а медсестра - ампутация.

Ассоциации в языковом сознании людей образуют ассоциативные (семантические) поля, в которых слова, близкие по значении}, объединяются в группы. Природу и своеобразие семантических полей хорошо показывает другой, тоже ставший хрестоматийным, тип ассоциативного эксперимента - психофизиологический. Серию блестящих опытов, показывающих возможности этой методики, провел вместе со своей ученицей О. С. Виноградовой А. Р. Лурия. Эксперименты были основаны на некоторых особенностях физиологических реакций человека на болевой раздражитель (в виде удара током). Следствием такого раздражения выступает сужение кровеносных сосудов головы и

23

пальцев рук. Ученые выявили три типа реакций на внешний раздражитель:

- нейтральная (нулевая) - сосуды пальцев и головы не сжимаются и не расширяются.

- ориентировочная - сосуды пальцев сжимаются, сосуды головы расширяются.

- защитная (наиболее сильная, когда происходит мобилизация сил организма к сопротивлению) - сжимаются и сосуды пальцев, и сосуды головы.

Характер сосудистых реакций человека во время опытов фиксировался при помощи специальных датчиков.

Эксперимент начинался с того, что испытуемому многократно одновременно с произнесением слова-стимула наносился легкий удар током. Эта процедура повторялась до тех пор, пока у человека не вырабатывался условный рефлекс (как у собаки Павлова) — защитная сосудистая реакция на определенное слово, (использовались два слова — «кошка» и «скрипка»). Итак, достаточно было произнести слово-стимул, как (уже без болевого раздражения) сосуды рук и головы подопытного сжимались.

Сформировав у участника эксперимента условную реакцию на слово, исследователи переходили к основной серии опытов.

1. Испытуемому предъявляли слова, тесно связанные по смыслу со словом-стимулом. Например, к слову скрипка - виолончель, мандолина, контрабас, смычок.и т. п. (все, что связано с понятием «струнные музыкальные инструменты»).

На все приведенные слова наблюдалась защитная реакция, т. е. точно такая же, как и на слово скрипка.

Вывод, который можно сделать на основе этой части эксперимента, заключается в том, что можно констатировать в языковом сознании наличие семантических полей, куда входят слова, объединяемые общим понятием (в данном случае -«музыкальные инструменты»).

2. Вторая стадия эксперимента состояла в предъявлении испытуемому слов со значением «музыкальные инструменты, не относящиеся к разряду струнных», например: аккордеон, кларнет, труба, саксофон и т. д.

Сосудистая реакция в этом случае слабеет: на место защитной реакции приходит ориентировочная (когда сжимаются сосуды рук и расширяются сосуды головы).

24

Вывод второй: у выявленного семантического поля можно вы» делить центр и периферию, где связи между словами ослабляются.

3. Эксперимент продолжался. Подопытному теперь предъявляли слова, никак не связанные с миром музыки: сапог, шкаф, облако, крыша, труба, печка.

Как и следовало ожидать, слова эти влекли за собой нейтральную реакцию (т. е. отсутствие всякой реакции).

Обратим внимание на слово-стимул труба. Если во второй стадии эксперимента оно (употребленное в ряду наименований музыкальных инструментов) вызывало ориентировочную реакцию, то теперь, когда его значение конкретизировали соседние слова «крыша» и «печка», реакция на него отсутствовала.

Это позволяет сделать третий вывод: значения слов, входя-щих в различные семантические поля, конкретизируются в рече-вом контексте.

4. Эксперимент на этом не закончился. Далее испытуемому предъявили  слова,  которые  связаны  с  исходным словом-стимулом не по смыслу, а по звучанию (например, скрепка).

Оказалось, что подобные лексемы тоже способны вызывать слабую ориентировочную реакцию сосудов.

Отсюда следует четвертый вывод: слова в нашем сознании связаны не только по смыслу, но и по форме. Причем связь по форме (по звучанию) значительно слабее смысловой связи.

 Иная картина наблюдалась в экспериментах по сходной методике с умственно отсталыми носителями языка.

Так, у детей с глубокой степенью умственной отсталости (имбецилов) слова, входящие в одно семантическое поле, вообще не вызывают никаких сосудистых реакций. Слова же, сходные с исходным по звуковой форме, вызывают ориентировочную реакцию сосудов. У детей со слабой степенью умственной отсталости дебилов) лексемы, близкие по смыслу, и лексемы, близкие по звучанию, вызывают одинаковую (ориентировочную) сосудистую реакцию.

Интересно, что, как показали результаты опытов, реакция детей-дебилов существенно зависела от общего состояния ребенка, в частности, от степени его утомленности. На первом уроке, когда школьник еще не утомлен, в сосудистых реакциях преобладают смысловые отношения. После же пятого урока, когда учащийся вспомогательной школы уже устал, в реакциях преобладают звуковые связи (как у имбецилов).

25

Особенности строения семантического (ассоциативного) поля , хорошо показывает рассказ А. П. Чехова «Лошадиная фамилия»; Как помнит читатель, сюжет рассказа построен на том, что приказчик Иван Евсеич никак не может вспомнить фамилию саратовского специалиста по заговариванию зубов. Он только помнит, что фамилия - «лошадиная». Процесс вспоминания идет, говоря научным языком, путем создания ассоциативного поля слов с общим значением «относящийся к лошади»: Жеребцов, Лошаков, Конявский, Рысиситый, Меринов, Буланов и т. д. Причина затруднения состоит в том, что настоящая фамилия лекаря -Овсов - находится на периферии этого семантического поля, между тем активные поиски слова осуществляются в центральной части поля.

Ассоциативные связи, возникающие в языковом сознании носителя языка, проявляют себя в каждодневной речевой деятельности. Наглядной иллюстрацией здесь могут служить обмолвки (оговорки), которые говорящий Допускает в своей разговорной речи. Большинство таких замен одних слов другими мотивировано смысловой близостью взаимозаменяемых лексем. Пожилые люди, например, очень часто путают существительные «телевизор» и «холодильник», «ванна» и «кухня», «ключи» и «часы», «купе» и «каюта» и т. п. Оговорки как бы показывают путь, по которому движется говорящий в поисках нужного слова. Лексема, обозначающая какое-либо понятие, заменяется другой, расположенной в том же ассоциативном поле.

Гораздо реже обмолвки бывают мотивированы фонетической близостью слов. Возьмем пример из книги видного психолингвиста Бориса Юстиновича Нормана «Грамматика говорящего»: «Детский курорт, вокруг дети все в помадках ... то есть панамках» (из записей разговорной речи). Другие примеры: «шланг» вместо, «шнур», «геноцид» вместо «канцероген», «дилемма» вместо «проблема», «болеро» вместо «боливар» и т. п. Оговорки по фонетическому принципу чаще всего возникают при так называемом измененном состоянии сознания, т. е. когда человек болен, крайне утомлен, опьянен и т. п. В таких случаях смысловые связи ослабляются и на первый план выходят связи по формальному сходству. Прекрасную иллюстрацию такого рода оживления различных связей в измененном сознании мы можем найти в романе Л. Н. Толстого «Война и мир». Вспомним сцену, когда утомленный походом Николай Ростов засыпает в седле, и в его

26

слове начинают всплывать различные ассоциации. Он смотрит на бугор и видит какие-то белые пятна.

«На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Должно быть, снег - это пятно; пятно — une tache», - думал Ростов. «Вот тебе и не таш...(.. .) Наташа, сестра, черные глаза. На... ташка... Наташку... ташку возьми»... На-ташку наступить... тупить на... ского? Гусаров. А гусары и усы... По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я думал о нем против самого Гурьевского дома... Старик Гурьев... Да это пустяки, а главное — не забывать, что я нужное думал, да Наташку, нас-тупить, да, да, да. Это хорошо»

Толстой блестяще изобразил разрушение смысловых связей между словами в языковом сознании утомленного человека, на смену которым приходят связи по форме. Николай Ростов смотрят на бугор — «должно быть снег, это пятно». Пятно по-французски - «une tache» (не забудем, что французский язык для русских дворян начала XIX века был языком повседневного общения). Французское слово вызывает в сознании близкое по звучанию - «На-таша, На-ташка, На-ташку». От имени сестры ассоциация по формальному сходству - «ташку (кожаная сумка, которую носят гусары) возьми»; «наступить» (ассоциация от портупеи, которую носят гусары), «тупить нас (кого?) - гусаров, а гусры - усы» (опять обыгрывание звуковых связей) и т. д.

Мы рассмотрели особенности связей и отношений между словами в языковом сознании. А теперь коснемся другой, важной для психолингвистики проблемы возникновения новых слов в живой речи.

§3. Словообразование в речевой деятельности

Обратимся к еще одному разделу традиционной лингвистики - теории словообразования. Как и прочие аспекты изучения языка, словообразование мы будем рассматривать с точки зрения человеческого фактора. И здесь перед нами встают вопросы: в Каких случаях и по каким законам люди создают новые слова? как функционируют уже созданные лексемы (производные слова) в языковом сознании говорящих? и т. п.

Представим себе ситуацию: человек сталкивается с предметом, назначение которого ему известно, но совершенно не из-

27

вестно наименование. В таком положении, кстати сказать, оказываются люди, далекие от языкознания - простые домашние хозяйки. Вспомним важный в хозяйстве предмет: эдакая резиновая груша, предназначение которой состоит в прочищении ванн и раковин. Предмет этот называется «вантуз». Однако почему-то хозяйки предпочитают пользоваться собственными номинациями. Прочищалка, пробивалка, продувалка, тыркалка, шуровалка, присоска, груша - как только не называют вантуз в повседневном общении. То же можно сказать и о предметах, именуемых трудно запоминаемыми названиями «струбцина» и «калорифер». В бытовой речи их легко заменяют слова «зажим» и «обогреватель».

Известный отечественный психолингвист Леонид Волькович Сахарный в 60-е годы в далеком сибирском селе провел эксперимент, позволивший пролить свет на природу создания говорящими новых слов. В качестве испытуемых в опыте приняли участие пожилые деревенские жители. Им были заданы следующие вопросы.

1. Кто на Севере живет?

2. Кто на Востоке живет?

3. Кто на Памире живет?

На первый вопрос испытуемые отвечали без промедления: на Севере живут кочевники, оленеводы, остяки, чукчи и т. д. Обитатели Сибири, естественно, прекрасно знали названия профессий и народностей своих соседей.

На второй вопрос аналогичного ответа старики дать не могли: телевизор еще не проник в глухие сибирские деревни, и потому жителей Востока деревенские старожилы просто не знали. Однако само слово «восток» испытуемым было известно хорошо. Поэтому они, отвечая, чаще всего составляли новое слово -«восточник».

Наконец, третий вопрос поставил участников эксперимента в тупик: сибирские старожилы никогда не слышали слова «Памир» и, естественно, не знали, что оно обозначает. Поэтому они, как правило, вообще отказывались от ответов.

Результаты эксперимента, как и рассуждения, предшествовавшие его изложению, позволяют сделать следующий вывод. Новое слово в речевой деятельности возникает в том случае, когда говорящий понимает предназначение Предмета или сущность явления, но не имеет готового синонима к их развернутому описанию.

28

Выяснив условия, при которых носитель языка создает новые слова, мы оставили без ответа вопрос о том, какой признак, какая характеристика именуемого объекта ложится в основу созданной лексемы. Вспомним, к примеру, все тот же вантуз. В одном случае его называли прочищалкой, а в другом — присоской. В чем тут логика?

Эту сторону словообразования демонстрирует другой эксперимент того же Л. В. Сахарного, который на этот раз был проведен им с трехлетними детьми. В двух группах детского сада ученый задавал детям почти одинаковый вопрос. Одних малышей он спрашивал: «Кто на лошади сидит?» Здесь логическим ударением выделялось слово «лошади». В другой группе вопрос слегка изменялся: «Кто сидит на лошади?» В этом случае выделялось слово «сидит».

В первой группе в числе самых различных ответов встречались и новые слова: лошник, лошадник и т. п. Во второй - сидник, сидильчик и т. п. В чем причина такого разноголосия?

Эксперимент позволяет сделать еще один вывод. Для образования речевого неологизма говорящий действует по аналогии, используя ту словообразовательную модель, которая в его речи и в речи других носителей языка является, наиболее продуктивной, частотной. При этом, создавая новое слово, он в его основу кладёт актуальный, важный, значимый, с его точки зрения, признак именуемого предмета или явления.

Продолжение »