Наконец, стратегии могут быть представлены в виде продукций (Newell, 1973). Если некоторые условия удовлетворены, то должно быть предпринято определенное действие. В эти условия часто входит различная информация из разных источников.

Стратегия высшего уровня, которую мы расчленяем на серию более конкретных стратегий, предназначена для построения текстовой базы, которая является семантическим представлением воспринимаемого текста в эпизодической памяти. Стратегия высшего уровня, направленная на создание текстовой базы, бывает успешной, если только текстовая база удовлетворяет ряду минимальных критериев, например критериям локальной и глобальной связности. Отсюда следует, что две основные субстратегии предназначены для установления такого рода локальной и глобальной связности.

Текстовые базы будут определены в терминах пропозиций и связей между пропозициями. Хотя есть и другие, формально эквивалентные способы представления значения, мы будем придерживаться этого хорошо известного принципа, который применяется в лингвистике и философии. Однако мы приписываем пропозициям больше структурных свойств, чем это обычно делается в логике, которая следует функционалистским разработкам в лингвистике (Fillmore, 1968; Dik, 1978, 1980; Givon, 1979b).

Основным свойством нашей модели является предположение, что понимание текста подразумевает не только представление текстовой базы в эпизодической памяти, но также активацию, обновление и другие способы функционирования так называемой ситуационной модели в эпизодической памяти: это когнитивное представление событий, действий, лиц и вообще ситуаций, о которых говорится в тексте.

Ситуационная модель может инкорпорировать предыдущий опыт и, следовательно, предыдущие текстовые базы, связанные с такими же или похожими ситуациями. В гл. 10 будут приведены доводы в пользу такого рода двойного представления в эпизодической памяти. Если в следующих главах мы конкретизируем стратегии конструирования семантической текстовой базы в эпизодической памяти, то это означает, что данное представление постоянно сравнивается с „тем, что мы уже знаем о подобных ситуациях", то есть с эпизодической моделью. Этот процесс очень важен, поскольку дает возможность ограничить текстовую базу информацией, выраженной или подразумеваемой самим текстом, без интерполяции большого объема активированного знания. Эпизодическое и семантическое знание должно быть включено в более полную ситуационную модель, с которой постоянно сравнивается текстовая база. Это значит, что понимание ограничено оценкой текстовой базы не только в связи с локальной и глобальной когерентностью, но также и в связи с соответствующей ситуационной моделью. Таким образом, мы познаем не только концептуальное, но и референциальное значение текста. Тем самым мы вводим в когнитивную психологию хорошо известное в философии различие между интенсиональной (связанной со значением) семантикой и семантикой экстенсиональной (референциальной). Одно из очевидных преимуществ ситуационной модели связано с тем, что пользователь языка имеет возможность приписывать текстам такие фундаментальные понятия, как истина или ложь.

Другим важным компонентом модели является ее управляющая система. При необходимости обработки какого-либо текста управляющая система насыщается определенной информацией о типах ситуации и текста, целях читающего, слушающего или пишущего/говорящего, схематической суперструктурой и макроструктурами (основное содержание, суть темы) текста или планами его порождения. Управляющая система контролирует обработку в кратковременной памяти, активирует и актуализирует необходимое эпизодическое и более общее семантическое знание, обеспечивает взаимодействие информации высших и низших уровней в долговременной памяти и т. д. Управляющая система гарантирует приведение в действие всех стратегий, направленных на производство информации, то есть создание семантических (а также прагматических и прочих интерактивных и контекстуальных) представлений, согласованных с основными целями понимания. Управляющая система объединяет всю информацию, которая необходима для переработки в кратковременной памяти, но в которой и не нуждается и не имеет возможности хранить на каждом этапе кратковременная буферная память. Используя при моделировании памяти аналогию с отсеками, мы полагаем, что управляющая система локализована в эпизодической памяти (если не считать, что существует более или менее отдельная управляющая память), и поэтому имеющаяся в ней информация доступна как для кратковременной, так и для долговременной памяти. В гл. 10 различные функции хранилищ памяти будут рассмотрены более подробно, но в целом мы считаем, что действие стратегий осуществляется под общим контролем управляющей системы.

Наконец, к решающим свойствам модели относится использование больших объемов знания, во-первых, эпизодического, а во-вторых, более общего и абстрактного знания, представленного в семантической памяти. Полагаем, что быстрый доступ и эффективный поиск жизненно важен для стратегического понимания связного текста; такой эффективный поиск возможен только при условии хорошо организованного знания, например в соответствии со схемным (или схематическим) принципом, выдвинутым в теории искусственного интеллекта и в психологических исследованиях последних лет. Но, как уже говорилось, мы не описываем здесь полностью формат для представления знаний. Полагаем, что могут быть различные формы его организации, но эти формы должны быть более гибкими, а не такими жесткими, как фреймы и сценарии. Со своей стороны мы уделяем особое внимание стратегиям использования знания. Вместо более или менее сплошной активации всего имеющегося знания, нужного для понимания слова, предложения или конструкции с глобальной темой, имеет место, как мы полагаем, стратегическое использование знания, которое зависит от целей пользователя языка, объема знания, имеющегося в тексте и контексте, уровня переработки или степени связности, необходимых для понимания и являющихся критериями стратегического использования знания, контролируемого управляющей системой. Все сказанное о знании относится и к любой другой подразумеваемой когнитивной информации, то есть к убеждениям, мнениям и установкам. И снова мы не можем представить конкретных моделей репрезентации, но, очевидно, что в большинстве случаев понимание связано с личными мнениями и оценками. Без этого вообще не могут быть установлены определенные виды локальной и глобальной связности, которые как раз предполагают личные мнения (например, о причинности) или оценки. Дальнейшее изучение проблем когнитивной обработки текста должно учитывать роль этих видов,, горячего познания" (Abelson, 1979; Carbonell, 1978; van Dijk, 1982^s: Wegman, 1981).

На основе рассмотренных общих свойств модели обратимся к другим ее компонентам.

1.3.2. Пропозиционные стратегии. На первом этапе работы нашей семантической модели происходит стратегическое конструирование пропозиций. Разумеется, этот этап предполагает поверхностное структурное декодирование фонетических или графических цепочек, отождествление фонем/букв и конструирование морфем, но эти чисто поверхностные стратегии мы описывать не будем. Достаточно подчеркнуть, что распознавание слов основывается на лежащей в основе семантической интерпретации, порождающей ожидания о возможных значениях и, следовательно, возможных классах слов и общей синтаксической структуре предложения.

Таким образом, пропозиции конструируются в нашей модели на основе значений слов, активированных в семантической памяти, и синтаксических структур предложений. Считаем, что в принципе должно быть одно-однозначное отношение между пропозициями и простыми предложениями: одно простое предложение (clause) выражает одну пропозицию. Но это значит, что наши пропозиции должны быть сложными, такими, как обычные модели в логике и философии. Лексические значения соответствуют, как правило, так называемым атомарным пропозициям. [...]

Итак, мы считаем, что атомарные пропозиции организованы в Пропозиционные схемы при помощи структурных отношений или функций. Схема является стратегической единицей: она обеспечивает быстрый анализ поверхностных структур и выстраивание относительно простой и жесткой семантической конфигурации. Так, существительному или местоимению в функции грамматического подлежащего, обозначающему лицо, стратегически приписывается в схеме позиция агенса, даже до завершения анализа остальной части предложения.

Точно так же сложные предложения анализируются как сложные Пропозиционные схемы, в пределах которых может происходить координация и взаимное объединение пропозиций в соответствующие функциональные категории. И в этом случае поверхностное упорядочение и иерархия простых предложений служат стратегическими показателями первичной организации этих сложных пропозиционных схем, хотя другая семантическая информация, имеющаяся, например, в предыдущих предложениях или во всей макроструктуре, может повлиять на окончательное установление структуры семантического представления предложения.

1.3.3. Стратегии локальной когерентности (связности). Если большинство психолингвистических моделей языкового понимания, не выходящих за рамки предложения, здесь и останавливаются, в нашей модели когнитивной обработки текста в качестве следующей задачи является установление значимых связей между предложениями текста. Ряд этих стратегий мы объединяем под общим названием стратегий локальной когерентности (связности), то есть мы считаем, что основной задачей понимания на данном этапе является конструирование локальной связности. Основное абстрактное условие локальной связности состоит в том, что сложные пропозиции обозначают факты некоторого возможного мира (van Dijk, 1977a). Следовательно, стратегическое установление локальной когерентности в когнитивной модели требует, чтобы пользователь языка по возможности эффективно проводил поиск потенциальных связей между фактами, обозначенными пропозициями. Часто соотнесенные таким образом факты обозначают тождественные референты: индивидуальные объекты или лица. Поэтому одной из возможных стратегий является поиск аргументов пропозиции, которые находятся в отношении кореферентности с одним из аргументов предыдущей пропозиции. В нашей предыдущей работе эта стратегия рассматривалась как стратегия повторения аргументов (Kintsch, 1974; Kintsch & van Dijk, 1978). Но это только один из возможных аспектов более сложной стратегии локальной связности, которая требует, чтобы были связаны все пропозиции и все факты. Установление общей связи между пропозициями происходит на основе линейного упорядочения предложений, эксплицитных связок и знания, хранящегося в долговременной памяти.

Установление локальной связности происходит в кратковременной памяти под общим контролем управляющей системы и, следовательно, в рамках макропропозиции. В нашей прежней модели понимания текста (Kintsch & Dijk, 1978) мы исходили из того, что оно происходит после полной обработки всех предложений. Теперь же, при разработке стратегической модели мы считаем вероятным, что пользователи языка стремятся к установлению связности как можно скорее, не ожидая завершения предложения или фразы. Например, они сразу пытаются связать с помощью кореференции первую же именную группу и лежащие в ее основе понятия (атомарные пропозиции) с соответствующими понятиями предшествующей пропозиции; это делается на основе информации о функциональной структуре, предшествующей пропозиции и на основе тема-рематической структуры в последующих предложениях (Givon, 1979b) или же на предполагаемой роли понятия в обрабатываемом предложении.

1.3.4. Макростратегии. Центральный компонент модели состоит из множества макростратегий. С помощью этих стратегий образуются макропропозиции, имеющие ту же структуру, что и предшествующие пропозиции. В свою очередь таким же стратегическим способом макропропозиции могут связываться в последовательности. Более того, используя релевантные стратегии вывода повторно, мы можем получить несколько уровней макропропозиций, в совокупности образующих макроструктуру текста. Это теоретическое понятие применяется для обозначения того, что обычно называется сутью, общим содержанием, темой или топиком текста.

По контрасту с абстрактными макроправилами, установленными в наших прежних работах (van Dijk, 1977a, 1980b; Kintsch & van Dijk, 1978), макростратегии отличаются гибкостью и имеют эвристический характер. Языковому пользователю нет необходимости дожидаться конца абзаца, главы или целого текста, чтобы понять, о чем идет речь в тексте или в его фрагменте. Другими словами, вполне вероятно, что пользователь языка может догадаться о теме текста уже после минимума текстовой информации из первых пропозиций. Догадку может подтвердить самая различная информация: заглавие, тематические слова, тематические первые предложения, знание о вытекающих глобальных событиях или действиях и информация из контекста. Мы вновь видим, что целесообразная стратегия способна оперировать самыми различными видами информации, каждый из которых в отдельности может быть и недостаточен для образования релевантных гипотетических суждений.

1.3.5. Схематические стратегии. Во многих типах дискурса проявляется  традиционная, культурно-обусловленная схематическая структура—одна из высших форм, организующая макропропозиции (глобальное содержание текста). Так, рассказам обычно приписывается нарративная схема, состоящая из иерархической структуры таких традиционных категорий, как Завязка, Кульминация и Развязка. Свои схемы имеют доказательства и отчеты о психологических исследованиях. Мы называем эти схемы суперструктурами текста, так как термин,, схема" имеет, с нашей точки зрения, слишком общий и расплывчатый характер. Суперструктура обеспечивает обобщенный синтаксис глобального значения и макроструктуры текста.

Пользователи языка управляют суперструктурами стратегическим путем. Они пытаются активировать релевантную суперструктуру из семантической памяти сразу же после появления в тексте или контексте первого стимула. Начиная с этого момента, схема может быть использована как мощное средство переработки по принципу ,, сверху вниз" для приписывания релевантных категорий суперструктуры (глобальных функций) каждой макропропозиции—или последовательности макропропозиций—и в то же время обеспечивать некоторые общие ограничения на возможные локальные и глобальные значения текстовой базы.

1.3.6. Продукционные стратегии. Хотя наша модель направлена, главным образом, на понимание текста, все же полная модель когнитивной обработки текста должна включать в себя и продукционный компонент. В абстрактной теории текста не имеет значения, как выделены структуры—с помощью анализа или синтеза, поскольку правила могут быть сформулированы двумя способами: как соответствия между семантическими представлениями и поверхностными структурами и как их упорядочение. Однако в когнитивной модели и в особенности в стратегической модели мы не можем просто направить процесс отображения в обратную сторону. В каждый момент понимания продукционного процесса у слушающего и говорящего есть доступ к различного рода информации, так что релевантные стратегии тоже весьма неодинаковы. Это значит, что читатель или слушатель должен каким-то сложным способом представить себе тему дискурса, в то время как говорящий в большинстве случаев, за исключением некоторых форм спонтанного разговора, уже знает тему продуцируемого текста.

Следовательно, главной задачей говорящего является построение такой макроструктуры, как семантический план текста, состоящий из элементов общего знания и в особенности из элементов ситуационной модели (включая модель слушающего и его знания, мотивации, прошлые действия и намерения—и коммуникативный контекст).

После создания макроплана следующей важной задачей является стратегическое управление текстовой базой на локальном и линейном уровне; при этом производится выбор между эксплицитной и имплицитной информацией, устанавливается и соответствующим образом отмечается локальная связность и, наконец, формулируются поверхностные структуры с различными семантическими, прагматическими и контекстуальными данными. В соответствии с характером стратегии понимания следует полагать, что образования локальной пропозиции и формулировки локальной поверхностной структуры не происходит после образования полных семантических макроструктур или локальных пропозиций соответственно. Говорящие, по-видимому, начинают формулировать предложения до построения полной семантической репрезентации предложения; то же самое происходит на более глобальном уровне, так что частично или ранее сформированные макроструктуры могут быть изменены ввиду локальных информационных ограничений. В особенности это относится к разговору и к тем видам монолога, в которых используется контекстуальная обратная связь со слушателями или параллельное восприятие происходящих событий или действий.

К настоящему времени мы знаем очень мало о конкретных продукционных стратегиях. Хотя эти операции и их упорядочение отличаются от тех, которые используются в процессе понимания, все же вряд ли пользователи языка располагают совершенно различными и независимыми системами стратегий. Это не согласуется и с нашим основным положением, которое сводится к тому, что понимание—это не просто пассивный анализ, а конструктивный процесс. Так, важная роль переработки по принципу,, сверху—вниз" в процессе понимания предполагает частичное планирование (или ожидание) структур и значений предложений и целых текстов.

1.3.7. Другие стратегии. Рассмотренные основные типы стратегий понимания текста, разумеется, не исчерпывают всех возможных стратегий. И в процессах порождения, и при понимании текста действует ряд стилистических стратегий. Они дают возможность пользователям языка производить выбор между альтернативными способами выражения примерно одного и того же значения; выбор осуществляется с учетом типа текста и контекстуальной информации (тип ситуации, уровень неформальности общения, типы участников и характер общих целей). Пользователь языка должен стремиться к установлению некоторой формы стилистической связности, отбирая или интерпретируя слова определенного регистра и показатели определенной личной или социальной ситуации. Для слушателя это означает, в частности, стратегическое использование стилистических маркеров для определения различных свойств говорящего или социального контекста, таких, как гнев, любовь, стремление к сотрудничеству или проявлению власти, классовая принадлежность и другая информация, жизненно необходимая для успешного общения (Sandell, 1977).

Кроме того, можно выделить риторические стратегии (например, фигуры речи). Если основная функция стилистической вариантности—это указание на связи между текстом и личностным или социальным контекстом, то риторические структуры используются для повышения эффективности дискурса и коммуникации. Следовательно, они являются стратегическими по определению, так как используются исключительно в целях вербальной коммуникации, а именно понимания, восприятия дискурса и успешности речевого акта.

Сами по себе они не ведут к построению семантического представления, но помогают этому процессу. Фигуры речи могут привлекать внимание к важным понятиям, выступать в качестве стимулов локальной и глобальной связности, способствовать приемлемым прагматическим интерпретациям (например, обещание, а не угроза) и придавать элементам семантического представления структурную организованность, что облегчает поиск.

Параллельно с собственно вербальной коммуникацией пользователи языка стратегически перерабатывают невербальную информацию: жесты, мимику, позы и т. д. Хотя сама по себе она редко ведет непосредственно к семантическим представлениям (например, "разгневанное лицо" означает, что,, говорящий в гневе"), но в целом способствует стратегиям понимания и производства текста. Жесты и выражения лица указывают на то, какой из речевых актов используется, какие семантические импликации должны быть выведены из локальных пропозиций; они могут указывать и на референтов дейктических выражений (см. Marslen-Wilson, Levy & Tyler, 1982) и на то, какие понятия требуют специального внимания и могут быть маркерами возможных макроструктур. Таким образом, в невербальной коммуникации содержится информация, существенная для всех стратегий, которые будут рассмотрены в книге и для стратегий коммуникации вообще. (Goffman, 1967, 1969; Kendon, Harris & Key, 1975; Kendon, 1981; Scherer & Ekman, 1982).

Упомянутые стратегии играют особенно важную роль в диалоговых типах дискурса, например в повседневных разговорах. Поэтому как на текстуальном, так и на паратекстуальном (невербальном) уровне есть целый ряд стратегий разговора (конверсационных стратегий), в которых используются социальные и коммуникативные функции дискурсивных единиц: речевых актов или пропозиций. Система очередности в разговоре, сформулированная обычно в виде правил, в когнитивной модели должна быть переформулирована в терминах соответствующих стратегий участников применительно к распределению и присвоению роли говорящего. Кроме информации, содержащейся в данном высказывании, о пограничных синтаксических сигналах или семантическом завершении (closure) сложных пропозиций, эти стратегии поочередного участия в разговоре основываются на такой невербальной информации, как направление взгляда, жесты, паузы или сопутствующие действия участников коммуникации в сочетании с более общими социальными характеристиками этих участников и спецификой контекста (кто имеет право—и силу—участвовать или вступать в разговор? См. Sudnow, 1972; Sacks, Schegloff & Jefferson, 1974; Schenkein, 1978; Franck, 1980).

Стилистические, риторические, невербальные, конверсационные или другие коммуникативные стратегии, лишь упомянутые здесь, не могут быть рассмотрены в книге. Очевидно, однако, что во многих случаях они действуют параллельно с обсуждаемыми нами стратегиями, повышая, в частности, эффективность семантической интерпретации. Например, благодаря устранению неоднозначности или подчеркиванию личных мотиваций и намерений говорящих, они помогают установлению функции дискурса в рамках коммуникативного контекста или адекватного порождения и понимания речевых актов. Исследования же невербальной коммуникации и разговора следует поэтому переформулировать с точки зрения стратегической когнитивной модели, и тогда то, что было проанализировано структурными методами или с помощью интерактивных стратегий, может получить солидную когнитивную основу.

1.4. Заключение

В этой главе были описаны междисциплинарные подходы, а также основные положения нашей модели. Она очерчивает макроструктуру всей книги, а именно различные компоненты стратегического подхода к переработке дискурса. Однако в ней подчеркивается, что в настоящее время модель не в состоянии обеспечивать анализ поверхностной структуры и давать полное представление знаний. Кроме того, в ней указаны различные способы, с помощью которых модель может и должна быть расширена в будущем: это и роль мнений, оценок и отношений; характер и роль стилистических, риторических, конверсационных и коммуникативных стратегий; в целом же предусматривается включение данной модели в более общую модель стратегической вербальной коммуникации в социальном контексте. С другой стороны, мы указывали на то, что у такой социальной модели должна быть в то же время когнитивная основа, которая обеспечивается репрезентацией социальных контекстов, ситуаций, участников коммуникации и интерактивных процессов. И действительно, стратегии семантической интерпретации дискурса могут быть включены в дальнейшие теоретические разработки понимания, планирования и участия в процессе коммуникации. Если в настоящее время существует некоторый разрыв между лингвистической теорией языка и дискурса и теорией социальной коммуникации, то наша когнитивная модель обеспечивает между этими двумя теориями потенциальную связь. Поскольку мы переводим абстрактные текстуальные структуры в более конкретные, интерактивные и когнитивные процессы стратегического характера и одновременно проделываем то же самое с абстрактными структурами коммуникации и социальных ситуаций, то тем самым мы получаем возможность комплексного объединения этих элементов в модели дискурсивной коммуникации. Разумеется, выполнение этой программы является нетривиальной задачей, важнейшей целью будущих исследований в области междисциплинарной когнитивной науки.

Глава 10. КОГНИТИВНАЯ МОДЕЛЬ

В предыдущих главах мы довольно подробно рассмотрели различные процессы, связанные с пониманием связного текста. Теперь посмотрим, как это все происходит в реальном времени. Напомним, каким в самом деле сложным является „это все". Невероятным представляется то, как много задач люди могут решать одновременно, за сколькими вещами им приходится следить, сколько ограничений соблюдать в процессе понимания связного текста—и, как правило, без особых усилий, автоматически:

— Воспринимаемый поток звуков должен быть интерпретирован в терминах фонем, последовательности фонем—в терминах морфем, а структурированные последовательности морфем—в терминах предложений. Максимум в течение нескольких секунд этим структурам должно быть приписано значение, и при максимальном темпе произношения приписывание значения лексическим единицам должно осуществляться в интервале от 0, 1 до 0, 2 сек.

— Одновременно с этим части предложений должны быть объединены в предложения, должны быть выявлены отношения, обеспечивающие связность данных предложений, в целях определения топика, или темы, данного фрагмента должны быть установлены его глобальные макроструктуры.

— Интерпретация текста зависит от общих или эпизодических знаний о мире, которые должны быть найдены, выборочно активированы и приведены в действие. Для установления локальной и глобальной связности необходимы умозаключения, основанные на знаниях.

— И в то же время слушатель должен учитывать многообразные данные коммуникативного контекста, в том числе относящиеся к типичной социальной ситуации, говорящему, типам взаимодействия, условиям речевого акта. Интерпретация этих данных опять-таки основывается на памяти (например, на эпизодической памяти о говорящем).

— Эти различные уровни интерпретации не являются независимыми, они должны быть связаны друг с другом. Поверхностные сигналы могут быть релевантными не только для стандартной лексической или синтаксической интерпретации, но и для выражения макроструктур, типов речевых актов и различных свойств коммуникативного взаимодействия. Это характерно и для других отношений между синтаксисом, семантикой и прагматикой.

— Помимо этого, слушающий должен учитывать различные типы информации, необходимой для управления процессом интерпретации, включая фрейм коммуникативного взаимодействия (например: „это урок", „это суд"), речевой макроакт, семантическую макроструктуру, схематические суперструктуры и некоторые другие параметры, относящиеся, например, к стилистике и риторике.

— При осуществлении этих процессов должно быть активировано не только знание, но и мнения, установки, ценностные ориентации и эмоции, необходимые, например, для оценки содержания или коммуникативного намерения связного текста.

— Наконец, одновременно со всем этим слушатель должен учитывать свои собственные желания, интересы, цели и планы, которые оказывают воздействие на все другие компоненты процесса понимания.

Так или иначе, описывая этот процесс с научной точки зрения, мы достигли того, что процесс понимания, казавшийся интуитивно простым и элегантным, теперь представляется весьма сложным. Однако, как мы показали в предыдущих главах, все эти факторы действительно влияют на понимание и связаны с ним определенным образом. За кажущейся простотой понимания связного текста скрывается очень многое. Вместе с тем, как показывает анализ, понимание дискурса по своей сложности необязательно превосходит другие виды человеческой деятельности, не связанные с употреблением языка. Так, например, если столь же детально проанализировать такое действие, как передвижение человека в толпе (например, студента, идущего на лекцию), то уровень сложности описания будет ненамного меньше. Таким образом, простые, на первый взгляд, типы поведения требуют сложных описаний и теорий.

Задачей когнитивной теории является конструирование системы, в рамках которой могут быть представлены и скоординированы (без нарушения известных ограничений на информационные способности человека) все процессы, происходящие при понимании связного текста.

К наиболее важным ограничениям, которые здесь нас интересуют, относятся ограничения на запоминание и обработку информации (processing constraints). Перцептивные ограничения известны лучше и здесь не рассматриваются. Ограничения на обработку информации, проявляющиеся при понимании дискурса, исследуются с недавнего времени и пока еще плохо изучены (см. одну из первых работ на эту тему: Britton, Meyer, Hodge & Glinn, 1980, а также Эксперимент 3, разд. 6.6). В принципе когнитивные процессы, как нам представляется, могут осуществляться параллельно и при определенных обстоятельствах, не препятствуя друг другу (обзор соответствующей литературы см в: Kintsch, 1977a, Ch. 3). Однако возможности параллельной обработки ограничены пределами ресурсов и данных возможностей. Пределы данных возможностей очевидны, когда индивидуум не в состоянии чего-то сделать даже в благоприятных обстоятельствах (например, человек не способен прыгнуть на 100 м или решить сложную физическую проблему без соответствующей базы знаний). Пределы ресурсов имеют место, когда что-то можно сделать в принципе, но не в реальной ситуации (например, испытуемые в одном из проведенных нами экспериментов могли строить макроструктуры, но для некоторых трудных текстов они оказались не в состоянии это сделать после первого прочтения, поскольку были слишком перегружены выполнением других задач, необходимых для понимания текста. Ограничения на ресурсы могут быть обойдены с помощью автоматизации поведения. Так, стратегия понимания, которую нужно использовать сознательно и которая требует особых усилий, имеет ограниченное применение, поскольку во многих реальных ситуациях для применения такой стратегии в наличии имеются лишь ограниченные ресурсы. С другой стороны, хорошо отработанные, полностью автоматизированные стратегии могут работать параллельно, не перегружая систему.

Ограничения на обработку информации, несомненно, окажутся в ближайшие годы в центре внимания исследований по дискурсу. Хотя и нельзя сказать, что в своем весьма поверхностном обсуждении данной проблемы мы уделили ей должное внимание, однако больше мы к ней возвращаться не будем. Вместо этого обратимся к проблеме ограничения на запоминание.

Ограничения на запоминание бывают двух типов. Во-первых, хорошо известны ограничения кратковременной памяти. По данным некоторых экспериментов (Broadbent, 1975), возможности кратковременной памяти ограничены примерно четырьмя,, порциями" информации (chunks) или примерно двумя единицами в экспериментах по свободному припоминанию, где для поддержания кратковременной памяти могут использоваться меньшие ресурсы (Glanzer & Razel, 1974). Мандлер считает, что сознание ограничивается одной-единственной идеей (Mandler, in press). Понятно, что в кратковременной памяти нет места для всей информации, которую необходимо обрабатывать и поддерживать в процессе понимания текста, как бы мы ее ни членили. Ясно также, что большая часть происходящих процессов при понимании текста не осознается, и поэтому нет причин для отнесения их к кратковременной памяти. Какова все же роль кратковременной памяти в понимании?Продолжение »